Термидор Андрея Кузнецова. Сергей Моронов
и победы Мировой Революции.
– Ну вот, пожалуй, на сегодня будет достаточно, а теперь все фотографироваться! – с каким-то особым удовольствием закончил свою речь инструктор райкома партии.
Андрей осмотрелся и остался крайне поражён тем, как изменилось поведение его соседей по палате, коих насчитывалось двенадцать человек. Только что одухотворённые выражения, присутствующие на лицах во время политзанятия, сменились, превратившись в радостные и довольные. В сладостном предвкушении больные начали суетливо перешёптываться, шутить, смеяться, словом вели себя, словно дети в ожидании праздника и подарков.
Сосед по койке опять подозрительно покосился на Андрея.
– А ты чего такой смурной? Фотографироваться не желаешь? Боишься чего? – с угрозой в голосе спросил Семён.
– Да, брось, чего мне бояться, просто как-то непривычно в больничном халате позировать, – отозвался, вмиг напрягшийся, Андрей.
– Ну, ты прям точно на голову ушибленный, – не переставал удивляться сосед, – Это же фотография, это же память, как же без этого?
– Слушай, Семён, правда, ничего не помню, а зачем эти фотографии-то?
– Да ты что?! Эх, как же так-то?! Совсем всё забыл?! Куда же без фото? Это ведь вся наша жизнь, весь наш путь, запечатлённый на века. Когда победит Мировая Революция, мы, нынешние её верные бойцы, станем символом, вся наша священная борьба будет служить потомкам как напоминание о наших геройских буднях. А как потомки узнают о нас, если не будет фотографий? Вот я, например, совершу свой бессмертный подвиг, и память обо мне будет вечно храниться в Музее Коммунизма, запечатлённая на многочисленных фотографиях, вся моя жизнь будет доступна потомкам, это же…это же…-, так и не смог подобрать нужного слова Семён, выражая всем своим видом неописуемый восторг и гордость.
– Да, действительно, совсем всё забыл, – оправдался, как мог, Андрей и постарался перевести разговор в другое русло – Ты вот лучше, Семён, скажи мне, что это инструктор всё про каких-то эпигонов говорил?
– Ну, с тобой не соскучишься, никак привыкнуть не могу, что на память ты совсем больной. Эпигонами товарищ Троцкий называл Сталина и его прихлебателей. Меткое название я тебе скажу, не в бровь, а в глаз. Это значит, что всё время они пытались Ленину подражать, а в ленинизме ничего не смыслили и, значит, этим своим неумелым подражанием, они только опорочили все священные идеи ленинизма.
***
Процесс фотографирования занял примерно двадцать минут, после чего инструктор райкома, фотограф и сопровождающая их медсестра покинули палату.
Оставшись наедине со своими мыслями, Андрей вновь погрузился в свои мрачные, тревожные переживания. Всё выходило так, что происходящее с ним не было никаким розыгрышем или ещё чем-то имеющим рациональное объяснение. Получалось, что каким-то неведомым образом Андрей попал в прошлое, да не просто в прошлое, а в какой-то другой вариант этого прошлого, где в 1927 году власть в СССР перешла