Джем и Дикси. Сара Зарр
и мне придется уйти пораньше, но я очень хотел побеседовать с тобой сегодня.
– Можете заставлять меня пропускать физкультуру сколько душе угодно, – ухмыляюсь я, но невольно бросаю взгляд в дверной проем. Интересно, меня уже хватились или нет?
– Присаживайся. – Мужчина кивает в сторону кресла, и я покорно опускаюсь на мягкое сиденье. – Лука обмолвился, что за обедом ты выглядела подавленно.
Я не знаю, что на это ответить. В ответ на мое молчание мистер Бергстром лишь задумчиво проводит рукой по свежевыбритой голове. Под его ногтями – темные полосы скопившейся грязи. Похоже, он снова работал во дворе. В те дни, когда я не могла выдавить из себя ни словечка, он увлеченно рассказывал мне о своем домашнем хозяйстве и ландшафтных проектах.
– Так что, ты действительно чем-то расстроена?
Я вжимаю голову в плечи:
– Я не собираюсь снова слетать с катушек, если вы об этом.
И терять контроль, и бросаться вещами, и кричать тоже. Я больше не хочу вытворять ничего из того, что я делала, когда впервые попала к Скарсгарду.
– Допустим. Но я всегда прислушиваюсь к словам Луки. Он хороший парень. Знаешь, мне кажется, что он тебя понимает.
Я пожимаю плечами:
– И что же он сказал?
– Что у тебя не всегда есть деньги на обед, да и еду с собой ты не носишь. Он переживает за тебя.
– Зато сам-то он готовит своим детям каждый день. Это так мило.
Мистер Бергстром только кивает. Я думаю о том, как же объяснить все это. То, почему меня так злит Лука. То, почему мне так хочется, чтобы его счастливые дети хотя бы один день прожили без него, – просто чтобы понять, каково это. То, почему я так отчаянно пытаюсь не дать ему подумать плохо о маме. Если бы мистер Бергстром только знал все это… Он бы точно подумал, что я ужасный человек. Разве можно назвать хорошим человека, который ненавидит чужих детей за то, что их жизнь складывается именно так, как и должна?
– Дикси получила письмо от отца, – наконец-то выдавливаю я.
– Правда?
Мистер Бергстром откидывается на спинку кресла, закинув руки за голову. Мне всегда нравилось, как легко и расслабленно он держал себя со мной. Словно в этот самый момент для него не существовало ничего, кроме его кабинета и моих слов.
– Он написал только ей, мне – ни словечка. И она никому не рассказывает, что там. А ведь она могла вообще ничего не узнать. Письмо случайно выпало из сумки. Не похоже, что мама планировала говорить Дикси о нем.
Я не хотела откровенничать о том, в каком состоянии мама была на самом деле. Каждый раз, когда у меня вырывалось хоть словечко на эту тему, мистер Бергстром начинал заваливать меня вопросами. И эти вопросы не приносили ничего, кроме проблем, в первую очередь для мамы.
Мистер Бергстром выдержал паузу, словно надеясь, что я скажу что-то еще, но я молчала.
– Как думаешь, что в письме?
– Полная чушь. По крайней мере, так говорит мама.
– Тебя это нервирует?
Еще один вопрос, на который я не могу ответить. Я не знаю, что это за чувство. Оно заставляет что-то неприятно проворачиваться в моей