В году 1238 от Рождества Христова. Виктор Елисеевич Дьяков
а главное упитанностью намного превосходила до того плохо питавшуюся Бояну и легко с ней справлялась.
Но шли годы, приезжавший после походов в село Ждан всегда навещал племянницу, щедро одаривал подарками священника и его жену, в знак блгодарности за то, что приютили, воспитывают и кормят племянницу. Бояна это постепенно осознала и перестала ощущать себя в доме священника нахлебницей, на хорошей пище выросла, окрепла… осмелела. Как-то когда ей исполнилось одиннадцать лет, а младшей поповне двенадцать и Голуба по обыкновению стала ее задирать… К тому времени Бояна уже догнала ее в росте, и хоть была по прежнему худой, но уже, что называется, чувствовала в себе далеко не девичью силу. Впервые решившись оказать действенное сопротивление третировавшей ее поповне, она удивительно легко завалила противницу, которая была старше и значительно тяжелее ее, на пол. Начавшая наливаться мягкой бабьей плотью Голуба ничего не могла поделать. Бояна буквально «распяла» ее на полу их девичьей комнаты, не давая вырваться. Не позволив себе ни ударить, ни даже сделать особенно больно противнице, Бояна предупредила, что если та еще посмеет тронуть ее, то уж точно намнет ей круглые бока. После этого она отпустила поповну. Голуба, впрочем, не сразу успокоилась, ибо не могла взять в толк, как эта тощая девка с ней справилась. Пришла к выводу, что виной всему теснота комнаты. Она еще раз попыталась «вернуть все на круги своя». На этот раз все случилось на огороде за поповским домом. Простор Голубе не помог, вновь поповна оказалась зажатой в борозде меж грядками. Но и здесь Бояна не решилась привести в действие свою угрозу, поколотить, причинить боль все более круглящемуся под рубашкой телу Голубы – все же она являлась дочерью ее благодетелей. После этого Голуба наконец осознала, что уже не справится с «поганой девкой» и больше не пыталась ее «подмять» физически, но не прекратила изводить Бояну словесно. Здесь она использовала тот фактор, что Бояне довольно трудно давалась грамота. Веселина обычно помогала ей, а вот Голуба насмешничала:
– Смердка ты Боянка, с того такая несмышленая, сколь тебя учат, а ты до сих пор читаешь по складам.
– Я не смердка, мои тятя и дядя служилые люди, оружники, и еще я кривичанка, – любила подчеркивать чистоту своей крови Бояна, просвещенная по этой части своим дядей.
Голуба же, как раз «чистотой» своей крови похвастаться не могла. В ней, как и в ее родителях и сестре многократно перемешались кривичи и меряне. Но чем, в свою очередь, Голуба могла похвалиться… тем, чем иной раз в отличие от своей скромной сестры она и хвалилась. Когда в очередной раз Бояна возвестила, что она чистая кривичанка, Голуба в запале крикнула в ответ:
– А я вообще княжна!…
Какое право она имела так говорить? Пожалуй, в меньшей степени, чем тот же Милован именоваться князем, тем не менее, в какой-то степени… Когда-то, давным давно предки отца Амвросия действительно были мерянскими князьями. Не очень богатыми и влиятельными, но в