Сказки нашей крови. Владимир Лидский
окрашенных затейливою природою камней, – дав по окончании аудиенции для целования свою царственную руку, Государь отечески благословил верного слугу; тут надобно подробнее аттестовать дарованную саблю, увезённую вскорости на полуостров: клинку Мустафа Мурза Четырёхпалый дал имя – Неподкупный, сей клинок имел на заставе царёву надпись не Намъ, не Намъ, а токмо Богу одному, хоть и суждено было ему служить всё-таки и Царю, и Отечеству, – однако же под словом Бог Мустафа Мурза Четырёхпалый разумел – Аллах; и вот этот Неподкупный, бездействуя вначале, во всей своей красе показал себя уже впоследствии, когда вновь открылись действия противу французов: от прусской границы Симферопольский коннотатарский полк перешёл летом 1812 года прямо на театр военных действий, в корпус атамана Платова и имел баталии при Могилёве, Рузе, Можайске и Бородине, а уж когда неприятель сделал ретирад, дав нашим молодцам арьергардный бой ввиду Тарутина, тогда уж военную страсть героев наших никак нельзя было обуздать, – разбив неприятеля при Юрбурге, они форсировали Неман и пошли далее громить врага в составе корпуса герцога Александра Вюртембергского, особо отличились под Данцигом после длительной его блокады, а по окончании войны бравый поручик, ставший, между прочим, вследствие своих подвигов уже штабс-ротмистром, а ко времени возвращения на полуостров 5-го октября 1814 года даже ротмистром, привёз домой, в Старый Крым, клинок, коего одно лишь грозное именование уже наводило страх на представленных ему врагов, – сей клинок перешёл со временем к сыну Мустафы Мурзы – Максуду, перенявшему от отца не только роковую сталь, но и воинскую доблесть, и так, спустя ровно сорок лет блистал Неподкупный под Балаклавою, когда бравые кавалеристы Уральского казачьего полка атаковали шотландскую пехоту генерал-майора сэра Кэмпбелла, – и то были ещё не все подвиги легендарного оружия, воевавшего славу хозяевам своим и пролившего по иронии судьбы – через полтора века от дарения – кровь последнего владельца; дело было так: когда юный Левант связался с демоническим Гершуни и, очертя голову, кинулся в эсеры, Неподкупный остался без призору и, желая обеспечить судьбу его, новообращённый террорист вынужден был снести саблю Энверу Мурзе, младшему брату своему, а сам отбыл в Петербург, где получил вскоре новенький бельгийский браунинг и, спустя несколько дней выйдя с Большой Морской, направился по слегка влажной площади Синего Моста к Мариинскому дворцу, чтобы без сожалений и сомнений убить Дмитрия Сипягина, да будет имя его во веки веков стёрто из памяти потомков… брат Энвер, не особо надеясь на замки и запоры своего поместья, простодушно порешил: зарыть саблю в усадебном саду, на границе меж вишнёвою и грушовою делянками, тем более что в Крыму стало в последнее время неспокойно по причине появления непонятно откуда множества разбойников, которые беззастенчиво алкали добра незнакомых им семей; таким образом, Неподкупный был зарыт – без почестей, ружейного салюта и скорбных