Парадокс исключений, или Горячая маска Vendettы. Натали Жуковец
попробовать порасспрашивать Федоркиных о Людмиле и таинственном Марке, может, кто-то сможет пролить свет на загадочную историю…
Ровно в десять утра я стояла перед знакомой дверью. Дверь открыли быстро. Первой, кого я увидела, была Зинаида Яковлевна. Лицо её было заплаканным, и сегодня она даже выглядела старше своего возраста.
– Здравствуйте, – фальшиво радостно сказала я. – Вот, пришла с Настюшей заниматься.
– Да-да, проходите, – грустно ответила бабушка. – Извините, Борис Васильевич не смог сегодня встретить вас лично, он пока немного не в себе. Да что тут скрывать, вы знаете о трагедии в нашей семье… Боря мне как родной сын… И невестка Ольга мне нравилась, несмотря на её вспыльчивый характер. Всё-таки это выбор моего сына, а Боря никогда не принимал неправильных решений. Сейчас всем не по себе, как же мы дальше будем-то без Олюшки-то… – грустно вздохнула она, и голос её дрогнул. – Хорошо, Настюша хоть не понимает беды, которая случилась. Она думает, что Ольга спит, но скоро проснётся и будет гулять с ней, как и раньше. Прошу вас, поаккуратнее с девочкой…
– Да-да, конечно, я всё понимаю! – быстро сказала я, желая успокоить бабушку. – Я пойду?
– Конечно, проходите к Настёне, она ждёт вас.
Девочка, несмотря на то, что ещё не понимала, что такое смерть, тоже была удручена гнетущей обстановкой в доме. Я пыталась развеселить её, рассказывая о причудливых домиках Франции, красивых и необычных замках Германии, показывая ей красивые яркие фотографии и живописуя местные легенды. Девочка внимательно слушала меня, но даже ни разу не улыбнулась. Я поняла, что сегодня занятия не получится и хотела пойти к Борису, поговорить с ним и сказать, что, считаю, целесообразнее недельку дать девочке отдохнуть, а потом продолжить занятия.
– Настенька, можешь провести меня в кабинет Бориса? – осторожно спросила я у девочки, когда она грустно смотрела в окно.
– Деда низзя… – не по-детски вздохнул ребёнок. – Низзя, деда плоха.
– Что случилось с дедушкой? – вскинула я брови. Неужели старший Федоркин тоже попал в больницу?
– Деда плоха, деда плачет.
Я удивилась до крайности! Никогда бы не подумала, что такой серьёзный человек и жёсткий бизнесмен способен на высокие чувства… Видимо, Борис Васильевич очень любил жену.
– Скажи, Настюш, а могу я поговорить с Оксаной?
– Да-да, пошли.
Мы долго петляли по коридорчикам, и наконец очутились возле небольшой резной двери. Настя без стука вошла туда, Ксюта сидела за столом и что-то писала.
– Воть, – сказала Настя и убежала из комнаты.
– Извините за беспокойство, но мне больше не с кем поговорить… Настя сказала, что Борис Васильевич плохо себя чувствует. Мне хотелось бы поговорить по поводу девочки…
– Да, я вся внимание, – тихо сказала Ксюша и предложила мне сесть на диван. Голос у неё был не такой, как обычно. Видимо, девушка простудилась, что неудивительно – сейчас многие болеют, погода каждый день выделывает фортели!
Словно прочитав мои мысли, девушка ответила:
– Извините,