Моя любой ценой. Дэни Коллинз
волны густых волос. «Посмотри на меня», – кричал этот жест. «Иди ко мне», – шептал он.
– Мой брат Малак так и живет. Мне тоже надоело быть хорошей девочкой.
– Правда? – спросил он с неожиданной усмешкой и смерил ее взглядом, от которого у Галилы захватило дыхание.
– Что именно? Что я хорошая девочка? Или что мне это надоело? Правда и то, и другое.
Она вспомнила о том, как тщательно пресс-служба работала над ее образом – образом чистой и добродетельной девушки, о ее бесконечных благотворительных балах, о постоянных, но безрезультатных попытках заслужить одобрение матери, о том, как ей приходилось всю жизнь кротко маячить за спиной своих братьев, которые позволяли себе самые экстравагантные и скандальные выходки.
Всю свою жизнь она старалась стать похожей на свою мать, которую все считали безупречной. Но теперь стало ясно, что этот образ был лишь красивой оберткой. Так почему Галила должна подчинять свою жизнь фантому и соответствовать завышенным требованиям женщины, которая сама им не отвечала? И к тому же была уже мертва.
– Так что я намерена делать все, что хочу! – прошептала Галила, прижимаясь к нему и подставляя губы для поцелуя.
– Я не пользуюсь слабостью нетрезвых женщин, – сказал он, даже не глядя на нее.
Его лицо было обращено к сияющим окнам бального зала, рот был сжат в упрямую линию, а глаза горели недобрым огнем.
– Я вполне трезвая, – неуверенно возразила Галила. У нее, правда, кружилась голова, но скорее от ощущения его близости, чем от бренди.
Они были в дальнем, темном уголке сада, где так сильно пахло розами и цветами апельсина, что аромат был почти осязаем.
– Поцелуй меня, – потянулась к нему Галила.
Но он только внимательно смотрел в ее запрокинутое лицо, будто не зная, как ему поступить. Сердце Галилы стучало так, что ей казалось – от его стука содрогается весь мир. Она насчитала шесть ударов, прежде чем почувствовала, как его руки обвивают ее талию, а его дыхание щекочет ее щеку.
Их губы встретились, и вся вселенная замерла, боясь нарушить красоту момента.
Никто никогда не целовал ее так – страстно и нежно, нетерпеливо и властно, будто он хотел пометить ее своим поцелуем, как клеймом. Но она готова была сдаться ему добровольно. Он сжимал ее в объятиях так сильно, что она чувствовала боль, но это только сильнее возбуждало ее. Галила нетерпеливо перебирала пальцами ткань, покрывавшую его голову. Ей хотелось дотронуться до его волос, погладить его кожу, добраться руками до его наготы, скрытой несчетными слоями одежды. Она хотела ощутить вес его тела, почувствовать его внутри себя…
Незнакомец резким движением отстранился.
– Не здесь.
Он прочитал ее мысли?
– Моя комната, – прошептала она, уже обдумывая, как им незаметно и безопасно пробраться в ее покои.
– Моя, – выдохнул он.
Галила не могла понять, звал ли он ее к себе или предъявлял на нее права. В любом случае она покорно последовала за ним к наружной лестнице, которая вела