Матросы. Аркадий Первенцев
к примеру, постепенно отбросили, как хлам, глупые в современной войне пики, а позже окончательно слезли с коней, пересели на моторизованную технику?
– Заметили, Михаил Васильевич? – Воронец развел руками, и брови его разлетелись в стороны, подчинившись появившейся на его круглом лице улыбке. – Расплывчато отвечает – возможно, займусь тем, возможно, этим…
Ступнин подсказал старшине недостающий аргумент:
– Если я не ошибаюсь, товарищ Архипенко, перед призывом вы были шофером в колхозе? Мне помнится, я держал в руках ваше свидетельство. – Архипенко благодарно кивнул и смахнул пот со лба быстрым движением руки. – Так вот и выход. Колхозы механизированные, потребность в кадрах огромная… Вас ждет старенькая мать?
– Да, – выдохнул Петр.
– При матери взрослый брат. Тоже механизатор, – вмешался Воронец, не ожидавший, что его подведет старший помощник, всегда ратовавший за оставление на сверхсрочной лучших старшин.
Архипенко обратился к Ступнину:
– Моего младшего брата тянет на флот, товарищ капитан второго ранга. Вот он, если попадет сюда, прирастет…
– Кто его знает, – возразил Воронец. – Издалека море всегда тянет молодежь. А хлебнет соленой водицы и… Нет, давайте лучше посерьезней потолкуем. Вы, будем думать, нужны в колхозе, но и на флоте необходимы.
– Сигнальщики найдутся, товарищ капитан третьего ранга, – упрямо проговорил Петр.
– Да. – Замполит поежился, выключил вентилятор. Послышался шум воды – каюта находилась близко от ватерлинии. – Что же делать? Насильно мил не будешь. Советую продумать еще раз и материально.
– Хочется радости от своего дела…
– Радости? – переспросил Ступнин одобрительно, не требуя никакого ответа. Его умные глаза с большим любопытством остановились на Архипенко.
– Даже так! – воскликнул Воронец. – А тут для вас нет радости?
Архипенко все больше заинтересовывал Ступнина. Тут не шикнешь и категорическими формулами не проймешь. Оказывается, всюду бродят мысли, будоражат мозги, и Энгельс свободно прогуливается на полубаке, присаживается к отдыхающим матросам у фитилька и ведет с ними высокие беседы.
– У вас нет радости от вашего труда, – снова пришел на помощь не только Архипенко, но и замполиту Ступнин, подавшись вперед всем своим сильным телом. – Конечно, условимся не ловить друг друга на слове, раз и навсегда установим, что каждому из нас не чуждо понятие патриотизма – мы сознательные, порядочные, ясные люди… Почему же нет радости, Архипенко?
– Не привыкну, – слова вырвались у Петра, как вздох. – Здесь все готовое. Хочу сам, своими руками… Если говорить скучным словом – производить хочу, а не только потреблять. Понимаете меня, товарищ капитан второго ранга?
– Мы оба понимаем вас, – просто ответил Ступнин и откинулся на спинку кресла.
Архипенко встал, руки по швам.
– Ну хорошо… Идите, – разрешил Воронец.
Чуть пригнувшись в дверях, Архипенко вышел в коридор. Тускло горели лампочки.