Князь Игорь. Витязи червлёных щитов. Владимир Малик
через все половецкие заслоны. Привози товары на Тор: выгодно поторгуешь, – и кинул на стол кружок выделанной кожи с нарисованной на ней собачьей головой и двумя перекрещенными под нею стрелами – это был родовой знак хана Кончака. – Тебе и твоему теперь невольнику дадут коней и харчей на неделю. Ты доволен? Вай-уляй!
– Доволен, великий хан, премного доволен! – опять поклонился купец.
– Тогда идите!..
– Спасибо тебе, дядька Самуил, что про меня не забыл – вызволил из тяжкой неволи… Однако скажи мне, зачем ты рассказал про князей? Зачем выболтал, что они стоят на Альте? Не хватало только ещё нашептать Кончаку, какие у них силы! Это же своих предал!
Самуил улыбнулся разбитыми губами, обнял юношу за плечи:
– Не думай такое! Так они и услышат от меня правду – как бы не так! Э-э, хлопец, не знаешь ты дядьку Самуила!.. Да набрехал я им всё от начала до конца!
– Как же так? И про князей, и про Альту?
– Конечно, и про князей, и про Альту… Как только Кончак спросил, я сразу смекнул, что он боится, как бы его тут не застукали внезапно. Ведь силы у него сейчас, видать, невелики. Скумекал?… Нет?… А я ему – и про киевских князей, и про переяславского, и про черниговского. Да ещё, дескать, других поджидают… Видел, как завертелся Туглий? Будто его кипятком ошпарили!.. Да и сам Кончак сник, набасурманился, не по сердцу ему такая весть. Не я буду, если не задаст он завтра стрекача отсюда в свою Половеччину…
– Ну, если так…
– Завтра увидим – как… А теперь пошли спать, если у тебя есть тёплый уголок…
– Уголок есть, пошли. – И повёл своего спасителя за печку.
…Утром осаждённые дмитровцы высыпали на валы и с нескрываемым удивлением и большой радостью наблюдали, как половцы двинулись в степь в направлении на восток. Самуил не ошибся – Кончака встревожила возможность нападения русских князей, и он снял осаду.
И только два всадника, не ожидая, когда степняки покинут разорённые околицы Дмитрова, отделились от них и повернули на запад. Это были купец Самуил и Ждан.
Глава вторая
1
На полсотни вёрст вокруг Дмитрова половцы выжгли сёла и хутора. На белых снегах чернели полосы копоти и пепла, разнесённых ветрами с мрачных пожарищ.
Ждан и Самуил ехали молча, со скорбью глядя на растерзанные зверями и хищными птицами трупы. На сердце было тяжело. Душили слёзы. А когда в одном селе увидели на площади задубелые тельца голеньких младенцев, брошенных жестокой рукой в снег, чтобы замёрзли, Самуил остановился и разрыдался:
– О боже! Какие муки претерпевает несчастный люд Переяславской окраины![15] И как только можно жить здесь? Как только выживают люди? Кажется, все беды и невзгоды со всего мира собрались вместе и обрушились на людей, пригнули к земле, клубком холодных змей опутали их тела, тяжёлым сапожищем наступили на душу! Доколе же терпеть? Доколе погибать? Доколе земля Половецкая будет исторгать из себя бесчисленные орды на погибель люда христианского?
Он долго сидел в седле, понурый, сутулый, и затуманенными
Окраина, украина – окраинные земли Киевского и Переяславского княжеств. Позднее от этого образовалось собственное на именование – Украина.