Невероятная история. Елизавета Владимировна Соболянская
тридцати пяти лет. Мужчина еще раз спросил:
– В себя пришла? – я кивнула, – Можешь говорить?
Я открыла рот, но не смогла издать не звука. «Кот», поражая воображение кровавой надписью на черной футболке, немедля помассировал мне горло, легко отмахнувшись от моих слабых рук, нажал пару точек:
– Теперь порядок, – сказал он сам себе, потом насмешливо заглянул в мои глаза: – Пой, птичка!
– Что? – хрипло ответила я, все еще находясь в недоумении.
– Рассказывай, – лениво бросил тот, что подавал мне салфетки, разминая длинные музыкальные пальцы, – и подробно. Кто послал? Зачем? Почему тебя и где должны были встретить.
Этому ленивому голосу совершенно не хотелось врать. Я почему-то сразу поняла, что на совести этого человека не один труп, и не стала запираться. Рассказала все. О странной смерти отца и пропаже всех активов. О болезни мамы и острой нужде в лекарствах. О сестре, родившейся через полгода после гибели отца. О своем таланте и «играх». Когда прозвучало имя дяди Арсултана, «большой босс» явственно скрипнул зубами, а услышав про контракт, хмыкнул так, что у меня задрожали коленки. Я говорила более трех часов. Охрипла, осипла, шея нестерпимо ныла, болела голова, но рядышком мигал зеленым глазом диктофон, худощавый блондин задавал вопросы, и мне постоянно казалось, что я попала в иную реальность.
Когда допрос прекратился, я не поверила своим ушам. Откинувшись в кресле, «большой босс» переглянулся со своими напарниками и ласково сказал:
– Девочка, а ты понимаешь, что того, что ты нам здесь наболтала, хватит на мешок цемента и глубокий омут на ближайшей речке?
Я обреченно кивнула и усмехнулась:
– Понимаю.
– И нам спасать тебя резона нет, взять с тебя нечего.
Я снова кивнула, полностью соглашаясь – в любом бизнесе, даже на уровне бабки, торгующей семечками, конкуренция все – выживи или стань удобрением. Что ж, мне не повезло, стану удобрением. Я медленно закрыла глаза, готовясь шагнуть в темноту:
– Только не делайте мне больно, – успела шепнуть, проваливаясь в обморок.
Очнулась снова на больничной койке. Мужчина в белом халате выслушивал пульс и заглядывал в глаза. Потом поводил молоточком у носа, постучал по дергающимся коленками, помял шею, руки, без интереса взглянул на полускрытую тонкой марлевой рубашкой грудь:
– Ничего сверхстрашного, господа, – объявил он, откладывая молоточек. – Мелкие гематомы, нервное истощение и стресс. Рекомендую покой, витамины и регулярный интим.
Сказав все это, доктор вышел, а я так и осталась сидеть в ступоре, гладя на троих мужчин, сидящих в креслах у стены.
– Интим? – почти промурлыкал загорелый «Кот», – а что, мне нравиться идея! – его глаза уткнулись в мою грудь и, я с опозданием запахнулась в простыню.
Его старшие товарищи смотрели на меня странно: словно примеривались. Потом все трое встали и вышли, только блондин бросил на прощание:
– Отдыхай здесь до завтра, потом поговорим.
Я