Корона желаний. Рошани Чокши
а это всегда заканчивается перерезанной глоткой. Так что нет. Я не буду мучиться, если они умрут. Меня волнует лишь мой дворец. Мой трон. Моя жизнь.
– Ты не сломишь меня лживыми россказнями, брат.
– Ты ведь счастлива, да? Ты любишь и любима. Полагаю, народ убежден, что, если ты попросишь солнце не вставать, оно послушно останется за горизонтом. Но больше историй о восхождении к славе толпе нравится лишь одно – истории падения с пьедестала. Я могу низвергнуть тебя за секунду. Могу забрать все, что тебе дорого. Видишь ли, слова нужны не только для детских сказок на ночь. Они нужны, чтобы управлять.
Я никогда не забуду его угрозы. После этого я старалась никому не давать над собой власти, но следующие три года была вынуждена играть в политические игры брата.
Небо снаружи словно вернулось с битвы. Алые раны разрывали ночь на части.
Скоро рассвет, и явятся ванары, значит, пора делать выбор. Умереть я могу в любом случае. А если съем фрукт и мы сбежим, что тогда? Доверять магии все равно что пытаться обуздать грозу. Но и прятаться в Иномирье целый месяц тоже нельзя, ведь Налини может в любую секунду лишиться жизни.
Я стиснула зубы.
Если выживу, то сражусь на этом Турнире. И к магии отнесусь так, как следует: не как к дару, а как к оружию. Которое нужно использовать с осторожностью. И без восторга.
– Ветала, – позвала я шепотом, чтобы Викрам не услышал. – Кем я стану, если съем яблоко?
Ветала хмыкнул и покачнулся:
– Только собой, девочка. Только самой собой. Ведь что может быть страшнее нашего темного внутреннего Я?
По камню застучали шаги. Я прикусила щеки, успокаиваясь. Все равно умру – либо от своей руки, либо от чужой, но решать за себя не позволю.
Яблоко пело, сок стекал по моей ладони. Я подошла к Викраму и легонько его пнула.
– Что? – буркнул он, поднимая покрасневшие глаза.
– Отвлеки ванар.
Он распрямился:
– А потом?
Я глубоко вдохнула:
– Если выживем, я… я выступлю с тобой на Турнире.
– И больше не станешь покушаться на мою жизнь?
– Давай не будем торопиться.
Викрам ухмыльнулся:
– По рукам.
– Если… – Я осеклась. – Если я потеряю разум, не оставляй меня в живых…
– Чего ты хочешь прямо сейчас? – перебил он.
В дверь замолотили кулаком.
Очень вовремя.
Викрам встал, заслонив свет, и лицо его потонула во мраке. Он склонился к моему уху и прошептал низким настойчивым голосом:
– Знаю, ты боишься потерять себя, но думай только о том, чего хочешь больше всего. Иногда, чтобы сохранить разум, только это и нужно. Так ответь же, Гаури… О чем ты мечтаешь?
Я подумала о Налини, запертой в темнице. О Сканде, что сидит на троне и источает ложь.
– О свободе, – выдохнула я. – Я мечтаю о свободе.
Викрам нахмурился, как будто ожидал чего угодно, только не этого. Тишину прорезал лязг железа, и дверь распахнулась.
– Пора-с! – пронзительно крикнул желтый ванара. – Вперед и с песней, похитители