Наша лучшая зима. Джосс Вуд
она тоже этого хотела. Их всегда тянуло друг к другу. Год назад он поцеловал бы ее и был бы уверен, что она ответит на поцелуй, но долгие месяцы отдалили их друг от друга. И теперь он стоял рядом с ней, крепко держал ее за руку и ждал ее первого движения, всей душой надеясь, что сейчас она приподнимется на цыпочки и поцелует его…
Время замерло. Ди-Эй не двигалась, он смотрел ей в глаза, чувствовал ее дыхание… Потом она запрокинула голову, потянулась к его губам… Время снова пошло, и мир снова обрел смысл.
Мэтт впился в ее губы, схватил ее за бедра и крепко прижал к себе. Его плоти сразу стало тесно в брюках, а мыслям – в голове. Страсть, секс, тепло, рай…
В одно биение сердца Дилан-Энн отдала ему свои губы, еще через секунду она обвила руками его шею… У Мэтта камень с души упал: она все та же, она хочет его так же сильно, слава богу!
Мэтт посасывал ее язык, вспоминая его вкус, – он скучал по ее поцелуям, по тому, как она постанывает во время них. Когда Ди-Эй запустила пальцы в его волосы, чтобы удержать его и продлить поцелуй, Мэтт почувствовал, что в этот момент времени она целиком и полностью, без остатка принадлежит ему.
Он с трудом удержался, чтобы не сорвать с нее одежду. Все-таки заниматься с ней любовью на офисном диване было ниже их достоинства. Но он мог целовать ее, позволить ей заполнить пустоту его души. Ему больше ничего не было нужно – только чувствовать ее рядом. Нежная, сладкая, сексуальная – когда она поддавалась его рукам, Мэтт чувствовал, что ему принадлежит весь мир. Ему хотелось смаковать ее, целовать в местах более интимных, чем губы. Он расстегнул пуговицы ее шелковой рубашки, нетерпеливо оттянул кружево бюстгальтера и выпустил на волю ее груди, полные и упругие. Он склонился к ним, провел языком по затвердевшему соску, чувствуя, как она вздрагивает от этих прикосновений.
Ему нравилось, что он так на нее воздействует: может в одну секунду перенести ее из грусти в блаженство, заставить ее извиваться всем телом, стонать и мурлыкать, как кошечка, шептать его имя, умоляя о большем.
Он запустил руку под юбку, добрался до мягкой плоти над резинкой чулка. Он хотел, чтобы эти ноги обнимали его бедра, хотел чувствовать эти соски у себя во рту, быть внутри ее всеми возможными способами. Его рука скользнула между ее бедер, он пытался разорвать тонкую ткань ее белья, чтобы уничтожить последнюю преграду… Но его пальцы схватили воздух, а Ди-Эй… ушла.
Мэтт непонимающе смотрел на пустое пространство между ними. Минуту назад она была в его объятиях, и вот теперь стоит на другом конце комнаты, губы еще влажные от его поцелуев, а глаза – пьяные от желания. Она хотела его, не было сомнений, так почему же она была теперь в трех метрах от него? Мэтт сделал шаг к ней, но Ди-Эй выставила руку вперед:
– Это мой офис, Эдвардс. Я не собираюсь раздеваться прямо здесь.
Тогда у него только один вопрос: как скоро они могут отсюда уйти? Он так давно не видел ее ослепительной наготы.
– Я вообще не собираюсь раздеваться перед тобой.
Мэтт не мог понять, к кому она обращается. Не к нему же. А больше здесь никого не было. Они