Записные книжки. Петр Вяземский
давно прошел, и дано было несколько отсрочек, но денег князь ему не выплачивал. Наконец Толстой, выбившись из терпения, написал ему: «Если вы к такому-то числу не выплатите долг свой весь сполна, то не пойду я искать правосудия в судебных местах, а отнесусь прямо к лицу вашего сиятельства».
За дуэль или какую-то проказу был посажен граф в Выборгскую крепость. Спустя несколько времени показалось ему, что срок содержания его в крепости миновал, и начал он рапортами и письмами бомбардировать начальство, то с просьбой, то с жалобой, то с упреками. Это наконец надоело коменданту крепости, и он прислал строгое предписание и выговор с приказанием не осмеливаться впредь докучать начальству пустыми ходатайствами. Малограмотный писарь, переписывавший эту офицерскую бумагу, где-то совершенно неуместно поставил вопросительный знак. Толстой обеими руками так и схватился за этот неожиданный знак препинания и снова принялся за перо. «Перечитывая (пишет он коменданту) несколько раз с должным вниманием и с покорностью предписание вашего превосходительства, отыскал я в нем вопросительный знак, на который вменяю себе в непременную обязанность ответствовать». И тут же стал снова излагать свои доводы, жалобы и требования.
Шепелев (генерал Дмитрий Дмитриевич) говорит всегда несколько высокопарно. Однажды сказал он Толстому:
– Послушайся, голубчик, моего совета: если у тебя будет сын, учи его непременно гидравлике.
– Почему же именно гидравлике? – спрашивает Толстой.
– А вот почему. Мы, например, гуляем с тобой в деревне твоей, подходим к ручью, я беру тебя за руку и говорю: «Толстой, дай мне 100 тысяч рублей…»
– Нет, – с живостью прерывает его граф, – подведи меня хоть к морю, так не дам.
– Не в том дело, – продолжает Шепелев, – я увидел, что на этой речке можно построить мельницу или фабрику, которая должна дать до 20 и 30 тысяч рублей ежегодного дохода.
Когда появились первые восемь томов «Истории Государства Российского», Толстой прочел их одним духом и после часто говорил, что только от чтения Карамзина узнал, какое значение имеет слово Отечество, и получил сознание, что у него это Отечество есть. Впрочем, недостаток этого сознания не помешал ему в 1812 году оставить Калужскую деревню, в которую сослан он был на житье, и явиться на Бородинское поле: тут надел он солдатскую шинель, ходил с рядовыми в бой с неприятелем, отличился и получил Георгиевский крест 4-й степени.
Князь Чарторижский (старик, в конце прошлого столетия) распустил по Варшаве слух, что приехал знаменитый гадатель, обладающий удивительным дарованием узнавать прошедшее и угадывать будущее; что остановился он в Пражском предместье, в таком-то доме и в такие-то часы принимает посетителей. В эти часы отправлялся князь сам в назначенное место, переряжался и в темной комнате давал свои аудиенции. Разумеется, всё общество хлынуло к нему, и в особенности дамы. Он знал всех жителей варшавских, более или менее все их действия, желания и помыслы, а потому и легко было ему удивлять всех своим чудесным всеведением. Между тем узнал