Наследие богов. Посланец Октагона. Книга пятая. Алексей Корепанов

      Габлер, уже без скафандра, в одиночестве сидел в той самой каюте, где когда-то был вместе с Низой. Перед ним на столике дымился в чашке кофе – он ждал, когда напиток остынет. Вести диалог было бы не очень удобно – на таком расстоянии от Вери Ромы задержка ответа собеседника превышала две минуты, но Шацкий и не нуждался в диалоге. Ему нужен был полный отчет о контакте, с которым он, по его словам, пойдет в Императору.

      – Когда я приблизился к шару Соседей, – начал Габлер, – шлюпка дернулась, и ее потащило вниз, к поверхности объекта…

      Говорил он долго, с паузами, тщательно подбирая слова и вновь испытывая те же чувства, которые охватывали его недавно в бутафорской Упсале. Говорил, стараясь ничего не упустить и ни в чем не ошибиться. Кофе уже остыл, но Габлер так и не сделал ни глотка.

      Выслушав отчет, Шацкий молчал гораздо дольше двух минут, нужных для того, чтобы его слова долетели до Габлера.

      – Есть над чем подумать, – наконец сказал палатинец. – Крепко подумать. Пока оставайся на бриге, либурну гонять не будем. Думаю, теперь нет необходимости держать там отряд Роймера, но я еще посоветуюсь. Спасибо, Кристиан.

      После разговора с Шацким Габлер еще несколько минут посидел, шаря глазами по переборке и стараясь хоть как-то упорядочить мысли. Основная мысль заслоняла все остальные: у Империи есть год, чтобы найти эффективные средства воздействия на чужаков. Силового воздействия. Разметать в клочья эти проклятые шары – тогда другие не сунутся. Разметать!

      Уничтожить!

      Он встал и шагнул к ложу. Отодвинул панель в переборке и достал пакет с сухим пайком. В отличие от серых пакетов Стафла, этот был оранжевым, и содержимое его выгодно отличалось от продуктового набора файтеров. Габлер вновь устроился за столиком и принялся жевать все подряд, запивая сухпай остывшим кофе.

      Набив желудок, Крис почувствовал, что, несмотря на кофе, его клонит в сон. Он улегся на ложе и закрыл глаза.

      Когда-то он сидел на этом ложе рядом с Низой…

      …Она вновь была здесь. Обнаженное прекрасное тело, застывшее лицо… Но веки все так же подрагивали, словно она пыталась открыть глаза. И руки… Руки едва заметно шевелились, будто стараясь избавиться от невидимых пут. Она лежала рядом с ним – и в то же время была бесконечно далеко от него.

      «Вот самое яркое впечатление, – подумал Габлер во сне. – Низа, а никакой не Эрик Янкер…»

      И серая тоска навалилась на него. Тоска и острое осознание того, что Низу не вернуть… Никогда.

      О Лили он старался не думать.