Русский эндшпиль. Владимир Тучков
килогерц. В моей башке застряли лишь антропометрические истины, которые в современных условиях совершенно смехотворны. Человек – это звучит гордо! Источник этой сентенции, допускаю, тебе известен, в отличие от тех, которые когда-то будут называть тебя «батей». Этим вообще мало что будет известно про великий, могучий, свободный и правдивый.
Согласен, это невероятно смешно: Человек – это звучит гордо! Смотря какой человек! Ведь не весь же биологический вид, подавляющее большинство представителей которого в подметки не годится именно тому Человеку, который звучит гордо. И лишь немногие из этого пятимиллиардного скопища презренных тварей удостоены чести обслуживать этого Человека. Человека, который имеет ограниченную численность и неограниченные возможности, причем не только финансовые.
Ты, конечно, человек умный, думающий. А потому и удостоенный чести обслуживать этого Человека. И ты допускаешь, поскольку читал Руссо, Жан-Жака, конечно же, что данная сентенция могла иметь какой-то смысл лишь во времена родового общества. То есть когда еще не появился настоящий Человек, возвысившийся над всякими прочими человечками. Поэтому их всех вместе, скопом, то есть весь вид, можно было называть Человеком. Не столько в связи с качественными показателями, сколько – с количественными.
Читал ты, конечно, и Фукуяму, естественно, Фрэнсиса. Не мог не читать, поскольку это Новый Завет, страстно пропагандирующий глобализм. Поэтому ты прекрасно знаешь, что его термин «последний человек» описывает вовсе не Человека-Который-Звучит-Гордо, которого Фукуяма прячет в тени своих логических хитросплетений. Его как бы и нет. Однако он есть. Человек-Который-Звучит-Гордо, спрятанный Фукуямой, не позволит локомотиву истории перескочить на боковую ветку. Только вперед, только по магистральному пути неолиберализма, предначертанному Фукуямой, которого спонсирует Человек-Который-Звучит-Гордо. Только туда, где последний человек будет радостно похрюкивать в своей резервации.
Что же касается второй истины, застрявшей у меня в голове во времена бедной моей юности, то ее источника ты, конечно, знать никак не можешь. Вот она: «Жизнь дается человеку только раз, и надо прожить ее так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы».
Истина абсолютно универсальная, для любых времен и любого состояния человека. То есть она из разряда «нравственного закона внутри». Но наиболее актуальна, наиболее правдива она именно сейчас. Потому что тогда, когда я был таким же олухом, как ты сейчас, не было четких критериев того, что такое «цельно прожитые годы». Было неизвестно, в чем точно измерять накапливаемый результат проживаемых годов. Скажем, один посадил 54 дерева и построил 3 дома, второй подбил на войне 8 вражеских танков, третий вырастил 7 сыновей, четвертый оросил пустыню и насадил в ней виноградники… Кому из них меньше всего больно перед смертью – первому, второму, третьему, четвертому?
А теперь существует полная определенность. Есть четкие критерии – арифметические.