Сердце Арронтара. Две судьбы. Ника Соболева
меня вздрогнуть, прекратить размышлять и наклониться к мальчику.
– Да, волчонок?
Маленькие ручки обняли за шею, шмыгающий нос уткнулся в грудь.
– Мне приснился кошмар.
– Бедный мой, – я погладила ребёнка по волосам. – Что тебе приснилось, расскажи? Когда рассказываешь, сон уходит и больше никогда-никогда не потревожит тебя.
– Честно?
– Честно. Пойдём, ляжешь со мной, а потом расскажешь, что приснилось.
Я отнесла Эдди в кровать, уложила, легла рядом и, укрыв нас обоих одеялом, прижала мальчика к себе.
– Мне снились котята, – прошептал Эдвин, сдавленно всхлипывая. – Много-много мёртвых котят. А потом один из них зашипел и оцарапал меня. Было больно, мам!
Что-то кольнуло сердце, какое-то невнятное чувство, будто я где-то это слышала или читала… Мёртвые котята. Мёртвые котята…
– Это всего лишь сон, малыш. Выдумка. Нет никаких котят, ни живых, ни мёртвых. Здесь только я и Элфи.
Мальчик судорожно вздохнул.
– Он тоже так сказал.
– Кто? – я оцепенела.
– Мужчина. Я закричал и он… вошёл. И сразу стало совсем не страшно, мам! Но он сказал, что как только уйдёт, мне опять будет жутко, и велел идти к маме. Я и пошёл. Я правильно сделал, да?
– Да, – я положила ладонь на лоб Эдди и, закрыв глаза, осторожно прикоснулась к сознанию мальчика. – Расскажи мне об этом мужчине. Какой он был?
– Хороший. Большой. И глаза на твои похожи. Голубые.
Сон не был наведённым, Эдди действительно приснился кошмар. По крайней мере он не был наведённым с помощью магии Разума, наоборот, кто-то с её помощью убрал страх мальчика.
Кто-то… Я очень хорошо знала, кто.
Мне даже казалось, что от Эдди немного пахнет Дэйном. Почерк своего «невидимого учителя» я всегда узнаю. Но что он делал здесь, в мастерской? Зачем приходил?
– Он дал мне вот это.
В полумраке я еле разглядела, что протягивает мне Эдвин в своей маленькой ручке. Но когда разглядела, мысленно изумилась.
Дудочка! Дудочка, которую я отдала Лирин. Деревянная, незаконченная, небольшая дудочка, принадлежавшая её умершему брату. Как она оказалась здесь, у Эдди? Ведь я же сама подарила её Лирин!
Я взяла дудочку и погладила давно потемневшую поверхность большим пальцем, недоумевая – зачем?
Дэйн никогда и ничего не делал просто так.
– Только грустный он был очень. Болит у него… здесь, – и Эдвин прижал ладошку к левой стороне груди, серьёзно глядя на меня. – У папы тоже так раньше болело.
– Раньше?
– Теперь не болит. Как ты вернулась – не болит.
Я глубоко вздохнула и улыбнулась.
Как же меня обрадовали слова Эдди о Грэе!
– Давай спать, волчонок. Больше никаких страшных снов, обещаю.
– Никогда-никогда?
– Никогда-никогда, – я засмеялась и, легко коснувшись сознания Эдди, погрузила мальчика в крепкий здоровый сон. Пусть уже светало… пару часов поспим всё равно.
Я повернулась на другой бок и, по-прежнему улыбаясь,