Когда душа любила душу. Воспоминания о барде Кате Яровой. Татьяна Янковская
Она не собиралась писать на эту тему, но когда закончила песню и поняла, о чём она, было уже поздно. Бабушка говорила ей «не каркай», на что Катя отвечала, что, если Россия погибнет, она погибнет вместе с ней и потому пишет заранее.
В том же разговоре Катя спросила у меня – зачем нужно сто сортов колбасы?
– А сколько, по-вашему, нужно?
– Хватило бы и трёх, – пожала она плечами.
– А кто будет решать, какие именно? Партия и правительство? В Америке, например, колбасу вообще не умеют делать, и ветчина у них какая-то сладкая. Итальянская колбаса для меня слишком пресная. Вот у немцев ветчина солёная, больше в русском вкусе, и польская колбаса похожа на некоторые сорта русской и украинской. Вот и получается столько сортов. Ведь если у французов триста сортов сыра, это не потому, что партия и правительство так решили, а потому, что в разных регионах веками вырабатывались свои рецепты, люди привыкли к определённым сортам и не хотят от них отказываться.
Отголоски разговора о колбасе я нашла в Катином интервью Инне Кошелевой, опубликованном в январе 1992 года: «Говорят, попав в американский супермаркет, наши падают в обморок. Мне не понять. Сто сортов колбасы я воспринимаю как норму. Падать надо у нас, от пустых полок. И себя же обвинять в том, что они пусты». А эхо разговора о России прозвучало в тот же вечер на концерте в Юнион-колледже.
Боря возил Катю на концерт в Скидмор, я – в Юнион. Как я потом жалела, что не поехала на оба концерта! То самое «человек выбегает в халатике из ванной». При определённой степени близости теряешь перспективу, начинаешь принимать рациональные, основанные на сиюминутных требованиях решения, экономить время.
Концерт в Юнион-колледже проходил в большом помещении со сценой и круглыми столами, за которыми сидели зрители. Собралось человек восемьдесят, в основном коренные американцы. Принесённых нами с собой переводов песен на английском всем не хватило, и людям было предложено поделиться с соседями. Надеялись также на то, что кое-кто понимает по-русски и не нуждается в письменном переводе. Катя выступала в джинсах, высоких сапогах и облегающем чёрном свитере. Она говорила мне, что привезла с собой наряды для концертов, но в Америке они оказались не нужны. Похоже, что иногда она надевала их, выступая в эмигрантских домах, – например, на концерте в доме Юлии Фикс недалеко от Сан-Франциско Катя была в красивом длинном платье.
В аудитории присутствовали представители местной русской православной общины, к которой принадлежала Марина Рудко, в том числе большая семья Родзянко во главе с внуком известного политика, председателя Государственной думы и одного из лидеров февральского переворота 1917 года. Правнучка М. В. Родзянко Таня, юная брюнетка, профессиональная переводчица, переводила Катины комментарии к песням во второй части концерта. Надежда Алексеевна, очень милая, похожая внешне на актрису Нину Сазонову, ассистировала Кате в первом отделении. Катя потом сказала мне, что с Жернаковой