В глубине Великого Кристалла. Легенда о Хранителе. Владислав Крапивин
в карман про запас, я потом насыплю в кулек. А то карманы слипнутся, как в прошлый раз, и тетушки опять возьмутся за тебя с трех сторон…
В эту секунду круглый Хансен взвизгнул и поддал стол тяжелыми коленями. Чашки подскочили, расплескали чай. Оказалось, что жаба Жанетта выбралась из банки, гуляла под столом и мокрым животом плюхнулась Хансену на босую ногу. Вафля и Жук подавились от хохота леденцами. Кофельнагель стал равномерно бить их по спинам.
– Ай, как не стыдно, – сказала мадам Валентина. – Бояться такой красавицы и умницы… – Покачивая седым узлом прически, она составила чашки на поднос и отправилась на кухню за новой порцией.
Она там задержалась, и все уже перестали смеяться. Хансен стыдливо сопел. Лотик все-таки совал в карман леденцы. Галька укоризненно поглядел на него. Лотик торопливо сказал:
– Я столько смотрю и все удивляюсь. Вон те склянки с песком, они совсем небольшие, а песок из одной в другую сыплется и никак не кончается. Почему?
И все повернулись к камину, на котором среди статуэток и флаконов стояли песочные часы. Простенькие, как в аптеке Сумса. И вспомнили, что в самом деле: мадам Валентина никогда их не переворачивала. А песку-то в верхней колбочке, кажется, всего на две минуты. Но бежит струйка, бежит, падает на песчаную пирамидку в нижнем стеклянном пузырьке, а та вроде и не растет…
– Чертовщина, – сказал Кофельнагель и выбрался из-за стола. Шагнул к камину.
– Э, не трогай, – заерзал Хансен. – Мадам Валентина не любит, когда без спросу…
– Всего ты боишься. Молчи, а то жаба укусит. – Кофельнагель взял часы, перевернул, и… все открыли рты. Желтая струйка теперь била вверх. В тишине даже слышно стало, как шуршат по стеклу песчинки.
Мадам Валентина появилась в дверях. Мягко шагнула к столу, опустила поднос, метнулась к Кофельнагелю и выхватила часы. У рыцаря возле шкафа со скрежетом упала вдоль туловища и закачалась железная рука. Перестали свистеть не смолкавшие до той поры канарейки. Мадам Валентина перевернула часы и поставила на камин – как раньше. Строго сказала притихшим ребятам:
– А вот с этим, господа, не шутят…
– Простите, – забормотал порозовевший Кофельнагель. – Я…
– Иди за стол… Это осевой хронометр доктора Комингса. Величайшее изобретение, которое до сих пор не признают академики. Да-с… Ты, любезный Билли, сейчас замкнул время. В ма-аленькое колечко, но кто знает, что могло случиться…
Хансен осторожно спросил:
– Но, кажется, ничего не случилось?
– Поживем – увидим… Допивайте чай, и брысь! – Мадам Валентина за шутливой сердитостью прятала серьезное беспокойство. – Кристалл мироздания не может расти в таком гвалте.
Лотик напоследок пихнул в рот дюжину леденцов, отер губы галстуком голландки и спросил:
– А что такое мироздание?
– Вселенная, друг мой… Весь мир, в котором обитаем мы, не познав смысла бытия. Все переплетение времен и судеб… Вот тебе газета, сделай кулек, несчастье мое…
– Можно