Герои. Человечество и чудовища. Поиски и приключения. Стивен Фрай
ранила Персея глубже любой кривой ухмылки. – С моей стороны это чересчур – рассчитывать на твою помощь.
– Но я хочу тебе помочь! – воскликнул Персей чуть громче необходимого. – Все, что могу, я сделаю. Скажи что.
– Правда? Ну, есть одно дело, но…
– Какое?
– Нет-нет, это уж слишком.
– Скажи мне, чтó это…
– Я всегда надеялся, что однажды кто-нибудь добудет мне… но как тут просить тебя, ты же еще мальчик.
Персей грохнул по столу кулаком.
– Добудет тебе – что? Только скажи. Я силен. Я смел. Я находчив, я…
– …немножко пьян.
– Я знаю, о чем говорю… – Персей шатко встал и произнес так, чтобы все в зале услышали: – Скажи мне, чего ты желаешь, мой царь, и я добуду это. Скажи.
– Что ж, – проговорил Полидект, горестно и обреченно пожимая плечами, как человек, загнанный в угол. – Раз уж юный герой настаивает, есть кое-что вечно желанное для меня. Добудешь ли ты голову МЕДУЗЫ?
– Да запросто, – отозвался Персей. – Голову Медузы? Считай, она у тебя.
– Правда? Не шутишь?
– Клянусь бородой Зевса.
Чуть погодя Персей, спотыкаясь, добрел через пески к дому; мать уже ждала его.
– Ты припозднился, солнышко.
– Мам, а что за Медуза такая?
– Персей, ты пил?
– Может, и пил. Бокал всего-то.
– Икал без счета – вот что мне слышно.
– Нет, ну правда, какая такая Медуза?
– А тебе зачем?
– Да имя уловил и задумался.
– Если перестанешь метаться туда-сюда, как лев в клетке, и сядешь, я тебе объясню, – сказала Даная. – Медуза, по слухам, была юной красавицей, которую уестествил морской бог Посейдон[7].
– Уестествил?
– К несчастью, это произошло на пороге храма богини Афины. Она так рассердилась на это святотатство, что покарала Медузу.
– А Посейдона не покарала?
– Боги друг друга не карают – во всяком случае, такое бывает редко. Они карают нас.
– И как же Афина покарала Медузу?
– Она превратила ее в горгону.
– Ну и ну, – проговорил Персей, – а что такое «горгона»?
– Горгона – это… Ну, горгона – ужасное чудище, у нее клыки, как у вепря, бритвенно острые когти из меди и ядовитые змеи вместо волос.
– Да ты что!
– Так говорят.
– А что такое «уестествил» все же?
– Веди себя прилично, – сказала Даная, шлепнув сына по руке. – На всем белом свете есть еще два таких же чудища, как она, – Стено и Эвриала, но они родились горгонами. Они бессмертные дочери древних морских божеств – Форкия и Кето.
– А эта Медуза тоже бессмертная?
– Вряд ли. Она же была когда-то смертной…
– Точно… и если… ну, допустим… кто-то собрался отыс-кать ее?
Даная рассмеялась.
– Глупец этот человек. Горгоны живут вместе где-то на острове. У Медузы есть одно особое оружие – оно жутче даже ее волос-змей,
В описании горгон в «Мифе» не упоминается версия появления Медузы как смертной горгоны. Существует, конечно же, много разных вариантов. История, которую Даная излагает Персею, возможно, самая распространенная.