Зелёный король. Поль-Лу Сулицер
глядя на блюющего военного в незнакомой ему форме, вспомнил о внезапном исчезновении из Маутхаузена спецподразделения и его оберштурмбаннфюрера. Ему и в голову не приходило, что этот военный – американец. Интуитивно он почувствовал, что этот человек из какого-то иного мира. Именно поэтому он решил, что не стоит заговаривать с ним по-немецки. Из других языков он хорошо владел только французским.
Узник начал читать стихотворение на французском, а незнакомый военный его продолжил. Все выглядело так, будто двое мужчин, никогда не видевшие друг друга, произносили строки стихов всего лишь как условный знак, пароль, который помог им встретиться. Незнакомый военный подошел к краю могилы и протянул Ребу руку. Он произнес несколько совершенно непонятных слов, а затем, уже на французском, спросил:
– Должно быть, вы ранены?
– Да, – ответил Реб.
Теперь он хорошо видел лицо этого человека. Он был очень молод, светловолос, с большими голубыми глазами. На воротнике его рубашки блестел золотой значок.
– Вы француз?
– Нет, я австриец, – ответил Реб.
Дэвид попытался вытащить парня из ямы, но сделать это не удалось. Земля, перемешанная с известью, снова обвалилась, оголив тело Заккариуса. Ягодицы и спина мертвеца были полностью сожжены известью.
– O'God![2] – вскрикнул военный, и его снова вырвало.
Когда Дэвид немного успокоился и у него прекратилась рвота, Реб решил, что наступил его черед спрашивать:
– А кто вы по национальности?
– Американец, – произнес военный.
Отвечая на вопрос, Дэвид снова стоял у края могилы и смотрел в огромные голубые глаза пленника.
– Возможно, здесь уцелел еще кто-нибудь?
– Я так не думаю, – ответил Реб. – Они стреляли нам в затылок. – Он произнес эти слова медленно и спокойно, пытаясь пошевелить левой рукой. – В одиночку вам меня не вытащить, я ведь похоронен стоя, – продолжал Реб. – Надеюсь, с вами еще кто-нибудь есть?
– Со мной вся армия Соединенных Штатов, – ответил Дэвид Сеттиньяз.
Его ответ прозвучал как шутка, хотя он не имел ни малейшего желания шутить. Ему просто внушало страх спокойствие узника из могилы. Но какой бы невероятной ни казалась ситуация, Дэвид был почти уверен, что видит в зрачках его светлых глаз задорный блеск.
– Я хочу знать ваше имя и фамилию.
– Мой отец француз. Меня зовут Дэвид Сеттиньяз.
После недолгого молчания Реб мягко, но настойчиво произнес:
– Вы можете отправляться за помощью. И поторопитесь, потому что я задыхаюсь. Я благодарен за то, что вы здесь появились, мне этого не забыть.
Глаза его горели каким-то фантастическим блеском.
К могиле Дэвид Сеттиньяз вернулся с врачом, двумя пехотинцами и фотографом. Блэксток принялся фотографировать могилу. Однако снимки эти ни разу не были опубликованы, даже не использовались ни в одном досье. Впоследствии, спустя тринадцать лет, Король выкупил
О боже!