Четыре мертвые королевы. Астрид Шольте
подручных.
Макель пожал худыми плечами, которые, как два штыка, торчали под мешковатым пальто.
– Я не слежу за каждым их шагом. Они, как-никак, люди свободные.
Свободные? Ну да, конечно.
– Нет, следишь, – процедила я сквозь зубы. – Не надо меня дурачить.
– Чтобы я тебя дурачил? – Он ткнул себя пальцем в грудь и выпучил глаза. – Да никогда! Давай все обсудим, – повторил он, кивая на кресло возле стола. – Успокоимся, поговорим, как цивилизованные люди. – Его лицо расплылось в улыбке. – За ужином, например?
Тьма, которая месяцами накапливалась у него внутри, выплеснулась наружу. Его глаза прищурились. Движения стали дергаными. Он наблюдал за мной с той же сосредоточенностью, с какой изучал своих жертв. Как будто что-то прикидывал. Да, точно. Только на этот раз жертвой была я.
Нужно сбежать куда-нибудь, где он меня не найдет.
– Ладно, – сказала я. – Но сначала… – Я метнула пустой футляр ему в голову и крикнула: – Поберегись!
Он пригнулся, а я вытолкала гонца из окна и прыгнула следом за ним.
Мой план побега имел очевидные недостатки, и, падая в темные волны, я спрашивала себя, неужели нельзя было поступить иначе. На дворе зима. Ночь. Вода, должно быть, ледяная.
Хоть в чем-то не ошиблась.
Легкие сжало в тиски. Лицо, шею, голые руки безжалостно кололи тысячи иголок. Глаза и нос разъедала соль. Где в этом подводном кладбище верх, а где низ, я не знала.
Нужно было всплывать, но я не двигалась, думая о Макеле и том, что произошло семь лет назад.
Спустя пару месяцев после того, как завязалась наша дружба, я предложила Макелю нырнуть с пирса на «Сваях». Стоял жаркий летний денек, и море с небом были лазурного цвета. Макель колебался. Тогда он был еще тоньше, чем сейчас. Не мальчик, а тень. Но я пообещала, что пригляжу за ним, гордо объявила, что отлично плаваю. Я каждое лето ныряла с родительской лодки и умела надолго задерживать дыхание.
– Со мной тебе ничего не грозит, – сказала я. – Честное слово.
И мы нырнули.
Макель долго барахтался, а потом погрузился под воду. Я думала, что он притворяется, он ведь вечно притворялся. Вот и теперь корчил гримасы и по-рыбьи разевал рот, выпуская потоки пузырьков. Я наблюдала за его ужимками и хихикала.
Но вскоре он покраснел, а потом и вовсе начал синеть.
Я нырнула за ним, с трудом вытащила его хрупкое безвольное тельце на поверхность и, обхватив одной рукой, поплыла к берегу.
Откашлялся он быстро, но на душе у меня полегчало лишь тогда, когда его губы тронула улыбка. С тех пор он не верил моим обещаниям, будто я нарочно все подстроила.
Течение потянуло меня ко дну, и я сразу опомнилась. Кругом была беспросветная мгла. Мах за махом я упорно перебирала ногами, пока с судорожным вдохом не вырвалась на поверхность. В какой стороне причал? Я замотала головой в поисках газовых фонарей. Мое дыхание туманом стелилось над водой.
Стараясь удерживаться на плаву, я убеждала себя, что скоро привыкну к пробирающему