Черное колесо. Часть 2. Воспитание чувств, или Сон разума. Генрих Эрлих
человек, тот же Олег, его бы подавили и сбили с толку и само местонахождение квартиры – в боковом крыле главного здания Университета, и важный вахтёр при входе, и вид академической квартиры. Володя же, как мы знаем, видал виды, поэтому спокойно прошёл вслед за Николаем Александровичем в кабинет.
– Ульяшин-младший, – представил его Несмеянов-младший.
Академик с недовольным видом оторвал глаза от какой-то бумаги, лежавшей перед ним на столе, и окинул юношу взглядом.
– Владимир, – добавил Ульяшин.
– Совсем не похож, – констатировал академик, игнорируя Володю и обращаясь к сыну, – не та порода, если в данном случае вообще позволительно говорить о породе.
Николай Александрович прижал костлявые плечи к ушам, отметая какую-либо свою причастность к этому феномену природы, но при этом ухитрился укоризненно покачать головой, не соглашаясь со столь резкой нападкой. Возможно, последний жест повлиял на Несмеянова-старшего, и он сменил раздражение на сварливую милость.
– Вы, молодой человек, несколько выросли с тех пор, как мы виделись в последний раз, – пробурчал он.
Володя молча поклонился. Это понравилось академику.
– Надо признать, что наша предыдущая встреча протекала в более благоприятной обстановке. Д-да! Как мать, Мария Александровна?
– Спасибо, хорошо, по возрасту. Даже чуть лучше.
Александр Николаевич хмыкнул и помахал рукой, призывая сына оставить их одних.
– Как я понял, вы что-то хотите узнать. Что?
– Правду.
– Правду?! А она вам нужна? Вы об этом подумали? Вам что, легче будет жить, если вы узнаете эту так называемую правду?
– Легче не будет, возможно, тяжелее, но я должен знать, – твёрдо смотря в глаза Несмеянова, сказал Володя, – вы не думайте чего, я уже большой мальчик, я тут в Москве за последние дни со многими людьми поговорил, включая следователя из генпрокуратуры, которые вёл дело брата, Шилобреев, может быть, слышали такую фамилию…
– Так вас интересует правда о смерти вашего брата? Я правильно вас понял? – с непонятным облегчением в голосе спросил Несмеянов.
– Только это.
– Что ж! Ваш брат был арестован в результате некой провокации Комитета государственной безопасности. Предполагается, что целью провокации были некоторые руководители нашего государства, которых хотели скомпрометировать через их детей. К моему большому сожалению, ваш брат оказался причастным к этому кругу, я имею в виду детей, и попал в эту мясорубку, из которой выскочили все, кроме него.
– Я встречался с человеком, который передал ему ту злосчастную пачку долларов, – Володя замолчал, глядя в глаза академику, но тот лишь с удивлением и одобрением покивал головой, – я убедил его рассказать мне некоторые детали этой, как вы выразились, провокации. Но он не смог мне внятно объяснить последующего – изменения статьи Уголовного Кодекса и приговора. То же, кстати, относится и к следователю Шилобрееву.
– Объяснение лежит в эмоциональной сфере нашего прежнего руководства, – с излишней готовностью принялся рассказывать Несмеянов, –