Сборник рассказов о странностях любви. Ирина Безуглая
дома ворвались энергичные голоса ребят из группы „Статус Кво“, которые заканчивали песенный рассказ о том, что они „ин зе арми нау“. „Хорошей службы вам, ребятишки“, – сказала Лиза и отхлебнула водки из кофейной чашечки. Потом так и стояла у приемника, слушала старые знакомые мелодии, допивала водку, хрустела невкусным огурцом и думала, что надо написать Племяшке.
Водку она не любила, у нее сразу начинала болеть голова. Она вернулась на кухню, чтобы сварить кофе, закурила, и устало направилась к своему креслу у стола.
Со смертью Гошки бессонные ночи не закончились, а дни потянулись длинные и тяжелые в доме, ставшем теперь огромным и пустым. Каждое утро Лиза говорила себе: „Пора, пора сообщить племяннице, что ее дорого, любимого Гия уже нет“. Но все медлила. Наконец, она достала из пачки бумаги, давно задвинутой в нижний ящик стола, чистый лист и начала писать.
Письмо. – Родная моя. Я все не решалась сказать тебе, что твой Гий был смертельно болен, а вот на днях умер.
Едва выведя эти строчки, Лиза зачеркнула слова „на днях“, сообразив, что так не говорят о трагическом событии. Она поднялась и пошла к календарю, который висел в спальне. Страницу месяца марта украшала цветная фотография корриды, ее финальный акт. Один на один: тореро и бык. Последний миг, взмах бандерильи, когда вслед за этим бычина, с раздутыми от ярости и боли мордой, рухнет на песок арены. На календаре дата смерти Георгия была обведена синим фломастером.
„Значит. А что, значит? – задумалась Лиза. – Я же не знаю, какое сегодня число. И сколько дней прошло? Три, четыре, а может и пять?“. Так и не вспомнив, сколько дней прошло со дня смерти Гия, она списала число с календаря.
Письмо. – Девочка моя, 20 марта твой любимый Гий умер. Как всегда, кажется невероятным, что вот только что человек был, а вот его уже и нет. На какое-то время остается нереальность случившегося. И боишься, что, если произнесешь или выведешь на бумаге слово „умер“, вот только тогда-то и произойдет непоправимое. А потому и оттягиваешь момент. Он был болен и знал, что неизлечимо. Запущенный рак легких у курильщика с многолетним стажем не оперируется, а от химии он отказался. Он не хотел говорить тебе, просил меня сообщить, когда все уже случится, потом. Вот и случилось это „потом“. Так вот, Племяшка, нет больше Георгия, Гоши, Гарика, Жоры, Жоржа, Джо, да как его только не называли! Как и у меня, у него накопилось много имен. Разные страны, разные языки, разные люди. Но для него самым любимым осталось изобретенное тобой в детстве имя Гий.
Я знаю, что позапрошлым летом вы виделись в Москве. Вы пробыли вместе всего дня три – четыре, на даче, а потом заспешили по делам: твоя мать к мужу в Копенгаген, а ты на какую-то модную московскую тусовку. Оказалось, эта встреча была последней. Кабы знать. Не терзайся. Гий не обиделся. Впрочем, он вообще никогда на своих не обижался, на чужих, бывало. Странно, правда? Обычно бывает наоборот. Но ты ведь знаешь, он вообще был со странностями, эдакое чудо-юдо из тридевятого царства-.
Из