Чувства и вещи. Евгений Михайлович Богат
бы, бедолаге гегельянцу, упасть по-хорошему, мягкими местами, а он возьми – и башкой о камни!
И хотя лично меня аргументация областного суда и юридически, и чисто логически мало убеждает, но по-человечески я понимаю судей: им хотелось, видимо, облегчить участь Нефедова, который сам был в тот несчастный вечер жестоко избит, перевозбужден, до этого вел себя безупречно (студенты Кировского политехнического института ходатайствовали, чтобы им отдали его на поруки), и можно было твердо верить: в будущем ничего подобного не повторится.
Согласно существующему положению, Нефедов был отправлен не в колонию, а на стройку народного хозяйства (в один из владимирских совхозов). Там он зарабатывал от 160 до 220 рублей в месяц, что, по-моему, хорошо. Его навещала мать, что, по-моему, отлично. Не успев отбыть наказание, являясь юридически осужденным, он уже подал заявление в родной Кировский политехнический институт о восстановлении, и его немедленно восстановили, что, по-моему, ослепительно хорошо. Потому что надо всеми мерами облегчать тем, кто был осужден (за что бы то ни было), возвращение в нормальную жизнь.
Но вот что худо: написали мы Нефедову в то самое время, когда он подал заявление в институт, накануне его возвращения в нормальную жизнь, письмо с вопросом: думает ли он помогать Сергею Передерину или воспользуется тем, что мать Сергея не успела добиться рассмотрения иска? И ничего не ответил нам Нефедов. Видимо, не понял человек всю меру великодушия к нему общества (ведь не в институте был бы сейчас, если бы дали по всей строгости) и всю меру собственной вины, и нравственной, и материальной. Не понял… Верю, будет хорошо учиться, потом хорошо работать. А вот чего не понял, того не понял. Не разбудили.
Пока Щербаков лежит в мединституте, мы решили побеседовать с Самойловым.
– Не будем ему платить… – отрубил он. – Травму получил не по нашей вине, а при падении на асфальт, надо понимать юридические тонкости. Мы работаем и отрывать от себя не будем. Хочет лечиться – его дело. Государство поможет…
Щербаков вышел из больницы с тем же печальным заключением, которое разные – без числа уже – комиссии давали раньше. И аптеки, куда послал запросы адвокат, сообщили, что лекарства отпускались. И все остальные документы оказались в порядке. Но чего это стоило!
И опять был суд – не в Муроме, а в Меленках. Казакова больше в судьи не выбрали, а не доверять новому судье, Стародубцевой, у Щербакова оснований не было. И опять зачитывались рецепты, заключения врачей, подсчитывались рубли, подсчитывались копейки. Суд вынес решение взыскать с Маркина и Самойлова в пользу потерпевшего 433 руб. 56 коп. (если читатель помнит, Муромский суд удовлетворил иск в размере трехсот рублей).
Когда решение зачитали, раздался уверенный бас:
– Незаконно! Опротестуем!
Это обещал Маркин-отец.
А недавно я получил от Володи Щербакова письмо.
«Мучения мои не кончились, – писал он, – после решения суда, год уже миновал, я получаю деньги только с Самойлова. А Маркина тогда