Рудольф Нуреев. Жизнь. Джули Кавана
казалось пугающе безрадостным – «я окажусь в полном одиночестве», – по крайней мере, у него появлялась перспектива развиваться как артисту – «учиться, видеть, расти». Он встал и открыл ту дверь, которая вела в кабинет инспекторов.
В 15.30, когда полицейские вывели Рудольфа через служебный вход и отвезли в Министерство внутренних дел, чтобы узаконить его статус, Клара исполняла роль приманки. Когда она вошла в вестибюль, ее обступила толпа примерно из сорока фотографов и журналистов. «Я стала звездой на один день: им некого было фотографировать, поэтому они фотографировали меня». Вынужденная экспромтом вести пресс-конференцию, она игнорировала вопросы о местонахождении Рудольфа, а на другие старалась отвечать как можно уклончивее. «Нет, мы не помолвлены. Он не женат, но между нами нет ничего серьезного», – сказала она корреспонденту Daily Mail. «Мне не кажется, что он до сегодняшнего утра собирался выбрать свободу, – ответила она репортеру France Soir. – И не похоже, чтобы у него был une liaison sentimentale в Париже; этот юноша очень много работал».
В сопровождении кавалькады фотографов на мотоциклах, которые ехали за ее такси, Клара вернулась к себе, на набережную Орсэ. Первому она позвонила своему другу Жан-Люпу Пюзнату, который с радостью согласился приютить Рудольфа в своей большой пустой квартире напротив Люксембургского сада. Потом она поговорила с Раймундо де Ларреном, который «очень разволновался» и сказал: «Передай Нурееву, пусть не беспокоится о работе. Я завтра же приму его в труппу». Раймундо сразу же вызвался поставить для Нуреева спектакль, но Клара объяснила, что в полиции Рудольфу велели первую неделю «не высовываться». Из своего окна она видела машину, в которой сидели двое, похожие на карикатурных «горилл» из КГБ. «Они ждали, что я приведу их к нему».
Около пяти вечера Рудольфа отвезли на квартиру на улице Гинеме. Когда Клара позвонила по телефону и предупредила, что она пока не сможет к нему приехать, «потому что они вокруг», у него был только один вопрос: где он сможет репетировать. «Я не проживу недели без упражнений». «Слушай, – сказала она, – несколько дней репетируй в квартире, потому что сейчас тебе никуда нельзя выходить».
К тому времени труппа Кировского театра зарегистрировалась в отеле «Странд Пэлас» неподалеку от театра Ковент-Гарден – по сей день в отеле часто останавливаются русские балетные труппы. Аллу Осипенко немедленно окружили репортеры; они спрашивали, известно ли ей, что ее партнер попросил политического убежища в Париже (она ничего не знала, пока Симон Вирсаладзе не встретил ее в коридоре «с огромными глазами» и не подтвердил рассказ, который он услышал по радио). На приветственном приеме у лондонского импресарио Алле подарили именинный торт, «но никто из нас не был в настроении праздновать». Среди гостей, которые пришли ее поздравить, был один английский дипломат, который какое-то время жил в Москве, балетоман, хорошо известный труппе; он подарил ей подарок и пригласил попозже отужинать с ним в «Савое». Верная своему характеру,