Знаки, символы и коды культур Востока и Запада. С. Т. Махлина
в братской, и в эротической любви обязательно присутствует нежность как знаковый характер такой любви. В то же время эротическая любовь может быть неполноценной, когда люди «прекрасно замечают даже незначительные недостатки других и самодовольно не замечают собственных – они всегда заняты тем, чтобы обвинить или исправить кого-то другого»[171].
Источником любой любви является любовь к себе, в которой знаковыми чертами также являются забота, уважение, ответственность и знание. Без любви к себе невозможна никакая любовь. Однако эгоизм (любовь только к себе) не дает возможности любить других и в итоге приводит к тому, что эгоист оказывается несчастным, лишенным поддержки окружающих. «Эгоизм и любовь к себе не только не идентичны, они на самом деле взаимно противоположны»[172].
Конечно же, среди людей распространена любовь к Богу. Здесь следует иметь в виду, что на ранних ступенях развития цивилизации верховными богами были высшие существа, олицетворявшиеся женскими ипостасями. Например, в эпосе о Гильгамеше говорится о богине Аруре, создавшей первого человека, которую называли «Сияющая мать пустоты». В мифах других народов был культ единого женского божества – Великой богини Праматери. Это могли быть шумерская Мирина (шумерская форма Мариенна – «Плодоносящая»), Изида, Иштар[173]. Это могли быть «Гея, породившая Урана, или Мать Богов Адити, или Кибела, Астарта или просто Ма, Ма-Дивия – мать всего живого, согласно Крито-Микенским надписям»[174]. То же мы видим в мифах Китая, Африки. Культы поклонения божественной женщине существовали у ацтеков в доколумбовую эпоху. Божественная мать по их представлениям рождала сына, и это находило отражение в ритуале праздников, посвященных урожаям. В книге японского этнографа Исида Эйитиро «Мать Момотаро» показаны предания и сказки, показывающие культ верований в мать и ребенка божественного происхождения. Такой же мотив божественной матери и ребенка отразился и в религиозных практиках индийских этнических групп, а также в древнеегипетском культе Исиды и ее сына Гора. Культ матери отразился и в верованиях этрусков[175].
Это было проявление матриархата. «Есть основания предполагать, что первоначально богини выполняли функции творения (они были матерями всему космосу, всему миру) задолго до того, как роль создателя приняли на себя боги-мужчины»[176]. Правда, красота женских мифологических персонажей имела и обратную сторону – их устрашающий образ. «Подобная инверсия в сознании – результат механизма компенсации страха и ужаса перед магической силой женских чар»[177]. Т.И. Борко объясняет это тем, что «что создателями мифов являлись мужчины»[178]. Кроме того, женщина наделена от природы магическими возможностями. Она обладает природной возможностью к порождению, являясь добытчиком культурных благ из природы, в то время как мужчины вынуждены создавать культуру сами. «Женщины наделены ею (магической силой – С.М.) изначально, по факту своей принадлежности миру природы,
Там же, с. 192–193.
Там же, с. 121.
См. об этом: Рамих В.А. Материнство и культура. (Философско – культурологический анализ). – Ростов – на – Дону. Издательский центр ДГТУ, 1997. 145 с., с. 28.
Там же, с. 20.
См. об этом: Моравицкий Ян. Культ божественных женщин и динамика культа Пресвятой девы Марии в католической традиции // Ритуальное пространство культуры / Материалы Международного форума 26 февраля – 7 марта 2001 г… – СПб., 2001 – 453 с., с. 227.
Борко Т.И. Мифология «мужского-женского» в сюжетах о происхождении культуры // «Человек», № 3, 2016, с. 74.
Там же, с. 78.
Там же, с. 80.