Записки сенатора. Константин Иванович Фишер
между нашим семейством и семействами высоких лиц, окруженных роскошью; те же мелочные заботы, те же мелочные досады, только масштаб другой да приемы иные. Что бы ни говорили демократы, а любовь к изящному присуща человеку. Господин Заблоцкий хвастал тем, что он сохранил мужицкие манеры; зачем же он садится у себя на золоченый стул, а не на сосновый чурбан. Лжет он, г-н Заблоцкий, – он не сохранял мужицких манер, а только не умел от них освободиться. Он мог на казенные деньги заказать себе золоченую мебель, но не нашел лавки, где продаются мягкость движений, приличие тона и небрежное щегольство – предметы, которыми владел, например, князь Меншиков, с которым я познакомился в доме Гагарина.
Глава III
Князь А. С. Меншиков – Его личность – Первоначальная служба князя Меншикова – Его рассказы о шведском кронпринце Бернадоте и генерале Озерове – Подвиг полковника Монахтина – Дальнейшая карьера князя Меншикова – Его отставка – Мнение о нем императора Александра – Жизнь в ставке – Поступление вновь на службу при императоре Николае – Посольство в Персию – Князь Гагарин – Его трагическая смерть – Отъезд князя Меншикова в действующую армию – Порядки и злоупотребления в Адмиралтейств-коллегии – Мои сношения с князем Меншиковым – Полученная им под Варной рана – Доктор Калинский – Недовольство Меншикова мною – Назначение мое в должность секретаря канцелярии Главного морского штаба
Князь Александр Сергеевич Меншиков, только что воротившийся из Персии, был прекрасный, стройный, с умными и добрыми темно-синими глазами и саркастической улыбкой, кавалер Александровского двора, который отличался тонкостью и изяществом приемов. Вся его личность представляла любопытное явление; он был очень внимателен к сестре своей, любезен со своими племянницами, необыкновенно вежлив со мной, но видно было, что он не жаловал своего шурина и что князь Гагарин боялся его. Говоря иронически с вельможами, которых встречал у Гагарина, он кидал на меня украдкою взгляды, как будто желая мне сказать: посмотрите, что за болваны!
Помню, как он трунил над толстым князем Д.: «Недавно был спор о вопросе, можно сказать, народном; N.N. утверждал, что кучер кареты, в которой ехал император Александр на коронацию, был в белых чулках, а я уверял, что он был в красных, так как все были против меня, то я объявил, что уступлю только решению Д. Как вы решите?..» – «Дорогой князь, вы хорошо сделали, что обратились ко мне; я подробно изучал эту эпоху, и могу вам сказать, что кучер был в белых чулках!»
Меншиков обращался обыкновенно с насмешкой к тем, которые на мой поклон отвечали с высокомерием, – и, разумеется, обворожил меня. Сестра его смотрела на него как на божество.
Удивительно, как в Меншикове тесно соединялся повеса с глубокомысленным мужем, и это было всегда так. Он родился и воспитывался в Дрездене, был такой шалун, такой лентяй и невежда, что отец его, потеряв всякую надежду на сына, отправил его семнадцати лет в Петербург с письмом к фельдмаршалу Прозоровскому,