Кремлевское дело Бешеного. Виктор Доценко
принимались за одежду Савелия. Со стороны их возня выглядела каким-то странным соревнованием, победителем в котором станет тот, кто снимет как можно больше одежды, причем не столь важно – своей или соперника.
Оставшись абсолютно обнаженными, они еще теснее прижались друг к другу разгоряченными от желания телами. Мари, в пылу страсти уже не отдававшая себе отчета в том, что делает, ласкала рукой возбудившуюся плоть Савелия и, в предвкушении того, что этот могучий символ любви сейчас окажется в ней, легонько постанывала от переполнявшей ее страсти.
Савелий ласкал ее упругие груди, вдыхал терпкий запах ее пота и чувствовал, как в свою очередь и сам заводится от прикосновений Мари.
Их манила кровать, но до нее дойти было свыше их сил, и они рухнули на ковер – прямо там, где так виртуозно раздевались, хаотично разбрасывая одежду. Савелий отбросил оказавшуюся под ними их одежду. Затем приподнял руками бедра девушки и легко вошел в ее лоно, источающее любовный нектар. Мари закрыла глаза и застонала от наслаждения. Через несколько минут плавных движений, рывков и бешеных толчков она закричала во весь голос и, обхватив бедрами ноги Савелия, так вжалась в его тело, что казалось, хочет или раствориться в нем, или утонуть в этой чувственной нирване наслаждений…
Савелий ощущал горячую страсть девушки, ему хотелось доставить ей как можно больше удовольствия, которого она заслуживала, и он все больше и больше наращивал темп движений, крепко обнимал ее взмокшее от пота тело, а в его голове вертелась только одна назойливая фраза из какого-то шлягера, неизвестно откуда взявшаяся:
«Вдвоем, только вдвоем, мы полетим вместе! Вместе!! Вместе!!!»
Когда они оба, одновременно вскрикнув, полетели к небесам от испытываемого в это мгновение блаженства, Мари стала бешено целовать лицо Савелия; ее пальцы бегали по его телу, будто стараясь достать до каждого изгиба, прикоснуться к мельчайшей мышце. Савелий блаженно лежал на Мари, уткнувшись в ее горячее плечо, и чувствовал щекой пульсирующую на ее шее жилку. Ее лихорадочный ритм точно совпадал с биением его собственного сердца. Ему было так спокойно, так хорошо в эти минуты!
Неожиданно Мари выскользнула из-под Савелия и, склонившись над ним, провела своими прекрасными полушариями с торчащими розовыми сосками по его груди. Эти нежные прикосновения вновь пробудили его плоть. Упругие соски между тем уже касались его живота, паха… Вот они уперлись во внутреннюю поверхность его бедер. Он ощутил, как его плоть, оказавшись между двумя горячими полушариями, едва помещается в уютной, влажной от пота ложбинке. Мари сжала с боков груди руками, и восставший жезл Савелия как будто оказался внутри девушки.
Она, то наклоняясь, то чуть отдаляясь, по-прежнему сжимала плоть Савелия в этом уютном гнездышке, пока он не выплеснул свой сок на ее грудь. Мари, в восторге взвизгнув, растерла его нектар по груди и животу. Все это было сделано так выразительно и игриво, что Савелию захотелось брать француженку еще и еще, пока у него