Улисс. Джеймс Джойс
ее облапил
Потом ее огладил
А после взял и вдруг
Катетер ей приладил.
Ведь он был просто доктор
Веселый парень док…{583}
– Я думаю, для «Гамлета» вам понадобится на одного больше. Число семь драгоценно для мистиков. Сияющая седмица{584}, как выражается В.Б.
Блескоглазый с рыжепорослым черепом подле зеленой настольной лампы вглядывался туда где в тени еще темнозеленей брадообрамленное лицо, оллав, святоокий{585}. Рассмеялся тихо: смех казеннокоштного питомца Тринити: безответный.
Многоголосый Сатана, рыдая,
Потоки слез лия, как ангелы их льют.
Мои безумства у него в заложниках.
Крэнли нужно одиннадцать молодцев из Уиклоу, чтобы освободить землю предков. Щербатую Кэтлин{587} с четырьмя изумрудными лугами: чужак у нее в доме. И одного бы еще, кто бы его приветствовал: аве, равви: дюжина из Тайнахили{588}. Он курлычет в тени долины{589}, сзывая их. Юность моей души я отдавал ему, ночь за ночью. Бог в помощь. Доброй охоты.
Моя телеграмма у Маллигана.
Безумство. Поупорствуем в нем.
– Нашим молодым ирландским бардам, – суровым цензором продолжал Джон Эглинтон, – еще предстоит создать такой образ, который мир поставил бы рядом с Гамлетом англосакса Шекспира, хоть я, как прежде старина Бен{590}, восхищаюсь им, не доходя до идолопоклонства.
– Все это чисто академические вопросы, – провещал Рассел из своего темного угла, – о том, кто такой Гамлет – сам Шекспир или Яков Первый или же Эссекс{591}. Споры церковников об историчности Иисуса. Искусство призвано раскрывать нам идеи, духовные сущности{592}, лишенные формы. Краеугольный вопрос о произведении искусства – какова глубина жизни, породившей его. Живопись Гюстава Моро{593} – это живопись идей. Речи Гамлета, глубочайшие стихи Шелли дают нашему сознанию приобщиться вечной премудрости, платоновскому миру идей. А все прочее – праздномыслие учеников для учеников.
А. Э. рассказывал в одном интервью, которое он дал какому-то янки. Н-ну, тыща чертей, вы молодчага, проф!
– Ученые были сначала учениками, – сказал Стивен с высшею вежливостью. – Аристотель был в свое время учеником Платона.
– Смею надеяться, он и остался им, – процедил лениво Джон Эглинтон. – Так и видишь его примерным учеником с похвальной грамотой под мышкой.
Он снова рассмеялся, обращаясь к брадообрамленному ответно улыбнувшемуся лицу.
Лишенное
А тот трубу изобразил из зада (