М – значит магия. Нил Гейман
что они сделали все, что было в их силах, чтобы собрать Шалтая после падения.
Я откинулся на спинку кресла.
– Зачем вам понадобился я?
– Я хочу, чтобы вы нашли убийцу, мистер Барабек. Я хочу передать его в руки правосудия. Я хочу поджарить его, как яичницу. О, да, и еще кое-что, – добавила она небрежно, – у Шалтая был с собой конверт со снимками, которые он хотел переслать мне. С рентгеновскими снимками. Я учусь на медсестру, и они мне нужны, чтобы сдать выпускные экзамены.
Я внимательно изучил свои ногти, потом по довольно сложной траектории неторопливо перевел взгляд на ее лицо. Она была красавица, несмотря на то, что хорошенький маленький носик смотрел слегка в сторону.
– Я возьмусь за это дело. Семьдесят пять в день и две сотни – премия по результатам.
Она улыбнулась. Мой желудок совершил головокружительный кульбит и встал на место.
– Получите еще две сотни, если добудете снимки. Мне очень хочется стать медсестрой. – Она небрежно бросила на мой стол три пятидесятки.
Я растянул свое грубое лицо в дьявольской ухмылке.
– Сестра, а как ты смотришь на то, чтобы пообедать со мной?
Она задрожала от нетерпения, пробормотав, что ей уже приходилось иметь дела с карликами, и я понял, что попал на крутую штучку. Потом она одарила меня очаровательной улыбкой, которая заставила бы поглупеть самого Альберта Эйнштейна.
– Для начала найдите убийцу моего брата, мистер Барабек. И снимки. А потом поиграем.
Она прикрыла за собой дверь. Дождь, наверное, еще продолжался, но мне было плевать.
В городе есть места, о которых не упоминается в путеводителях. Здесь если полиция и появляется, то предпочитает не слишком высовываться. При такой работе мне приходится посещать их чаще, чем это полезно для здоровья. Впрочем, в таких местах о здоровье вообще речь не идет.
Он ждал меня у входа в кабачок Луиджи. Я неслышно подошел к нему сзади, при ходьбе мои ботинки на резиновой подошве не издавали ни звука.
– Привет, Красношейка7.
Он подпрыгнул и обернулся. На меня смотрело дуло сорок пятого калибра.
– О, Барабек! – Он опустил пистолет. – Не называй меня Красношейкой. Для тебя, коротышка, я – Робин-Красношейка, и не забывай об этом.
– А по мне, ты все равно Красношейка и никак иначе. Кто убил Шалтая-Болтая?
Он был странной птичкой, но в моей профессии приходится довольствоваться тем, что есть.
– Давай-ка посмотрим, какого цвета у тебя денежки.
Я показал ему пятидесятку.
– Черт побери, – пробормотал он. – Зелененькие. Почему их для разнообразия не делают красновато-коричневыми или розовато-лиловыми? – Он схватил бумажку. – Знаю только, что Толстяк хотел проглотить слишком большой кусок пирога.
– И?
– Дело связано с двадцатью четырьмя дроздами.
– Не понял.
– Мне что, произнести по буквам? Я… ох! – Он упал на тротуар, в спине торчала стрела. Петушок Робин больше никогда ничего не прочирикает.
Сержант О’Греди посмотрел на тело, потом на меня.
– Провалиться
Робин-Красношейка – герой детского стихотворения.