Остаться в живых. Макс Брэнд
им обоим как следует. А, Лэнки? – хитро усмехнулся Порсон.
– Да ну, какой из меня боец? Слишком уж я тощий и длинный, чтоб годиться для таких дел. Но когда те психи вдвоем поперли на меня, я вспомнил, что почти весь свой заработок благополучно просадил в покер и теперь ничто не привязывает меня к этому суденышку. Короче, я прыгнул за борт и поплыл к берегу.
– А акулы разве не тронули тебя? – удивился я. – Те воды ведь просто кишат акулами, правда?
– Теперь, когда ты мне напомнил, скажу, что и в самом деле там полным-полно этих тварей. И вообще, нет ничего лучше начитанного парня, чтобы вовремя подсказать старому джентльмену нечто такое, что иначе совсем вылетело бы из головы. Да, там была уйма акул, но еще за много лет до этого случая я успел заметить, что они не особенно спешат полакомиться мною. В тот вечер тварей было так много в воде вокруг меня, что их то и дело приходилось расталкивать руками, дабы пробить дорогу к берегу. И все-таки я наконец ступил на твердую землю, счастливо избежав побоев, которыми грозила стычка с проклятыми пивоварами. Ну а дальше я потопал прямиком в глубь острова и шагал до тех пор, пока не наткнулся на бивачный костер и не учуял запах жареной свинины. Ориентируясь на этот запах, я в конечном счете прибыл в чертоги местного царька. Под его властью было множество деревень, и, когда выяснилось, что я говорю по-английски, парень страшно обрадовался, так как немного знал этот язык и жаждал в нем попрактиковаться. В тот вечер, сидя у костра, я рассказал несколько историй, и они привели царька в такой восторг, что он выделил мне на ночь отдельную хижину – что-то вроде дома для почетных гостей, так бы я ее назвал. А наутро, только я проснулся, глядь – рядом уже стоят двое черномазых, присланных дождаться моего пробуждения и пригласить на завтрак к его величеству.
Я снова пошел к вождю, и мы вместе позавтракали; а потом весь день, час за часом, я уплетал его кушанья – монарх и сам каждые полчаса подносил ко рту очередные несколько ложек еды, попивая его ликер, который изрядно попахивал дымком, и травил всякие байки. Вот так и беседовали мы с ним по-английски. То есть вождь сидел, курил, пил и слушал, а я сидел, пил, курил и рассказывал, рассказывал, рассказывал… Это был один из лучших дней в моей жизни. А к концу его туземный владыка сказал, что со мной все будет в полном порядке и что он хотел бы оставить меня при дворе в качестве главного советника, наивысшего старейшины или визиря – как хотите, так и называйте.
Конечно же я не возражал. Такая жизнь меня вполне устраивала – уж куда лучше, чем пить мерзопакостное варево на покинутом мною корабле. Итак, вождь одарил меня рулоном ситца и отправил на ночь в отведенную мне хижину.
Проснувшись утром, кроме слуг, выделенных мне еще накануне, я обнаружил подарок в виде женщины и двух поросят. Свинок я поджарил, а женщину отправил обратно, потому как люблю, чтоб в доме было тихо и мирно, пусть даже дом этот – всего лишь хижина.
Царька немало удивило, что я отверг невесту. Когда я снова появился у него в тот день, его величество выстроил передо мной дюжину