Журнал Виктора Франкенштейна. Питер Акройд
живого; но что, если и другие, обладающие природой менее возвышенной, способны совершить подобное чудо? Что тогда?
Следуя заповедям разума, Биши доказывал, что Бога нет. Он утверждал, что единственное средство, позволяющее преследовать главные интересы человечества, – истина. Открывши истину, он долгом своим полагал провозгласить ее со всей возможной страстностью. Заявлял он также, что, поскольку верование есть страсть рассудка, неверие ни в малейшей степени не может быть связано с преступными намерениями. Как он осознал довольно скоро, говорить так – значит пренебрегать основными предрассудками английского общества. Он написал короткий очерк под названием «О необходимости атеизма», который был напечатан и выставлен в книжной лавке на главной улице, напротив колледжа. Не успело сочинение простоять на полке и двадцати минут, как один из членов совета колледжа, мистер Гибсон, прочел его и набросился на хозяина лавки с попреками – зачем тот представляет на всеобщее обозрение столь опасную литературу. Все экземпляры тут же были убраны и, полагаю, сожжены в печке на задворках дома.
Авторство анонимного памфлета вскорости было установлено по сведениям, полученным от самого книгопродавца, и Биши призвали на собрание совета колледжа. Как он рассказывал мне позднее, перед ректором и членами совета лежал экземпляр «О необходимости атеизма». Однако на вопросы их он отвечать отказался на основании того, что памфлет опубликован был анонимно. Принуждение его к даче показаний в отсутствие законной причины, заявил он, явило бы собой акт тирании и несправедливости. По натуре Биши был из тех, что вспыхивают при малейшем притеснении. Его, разумеется, признали виновным. Покинув сборище, он тотчас же направился ко мне и забарабанил в мою дверь.
– Меня отсылают, – сказал он, как только вошел в мои комнаты. – Виктор, меня не просто временно отчислили – исключили! Способны ли вы в это поверить?
– Исключили? С какого числа?
– С сегодняшнего. С этого момента. Более я в университете не состою. – Он сел, весь дрожа. – Представления не имею, что скажет мой отец.
Об отце своем он всегда говорил с выражением сильнейшего беспокойства.
– Куда же вы направитесь, Биши?
– Домой возвращаться невозможно. Это было бы слишком тяжелым испытанием. – Он взглянул на меня. – К тому же мне не хотелось бы надолго лишаться вашего общества, Виктор.
– Вам годится лишь одно место.
– Я знаю. Лондон. – Он вскочил со стула и подошел к окну. – Я несколько недель как состою в переписке с Ли Хантом. Он знаком со всеми революционерами в городе. Я буду жить в их обществе. – К нему, казалось, уже возвращалось присутствие духа. – Тянуться к солнцу свободы! Я найду квартиру. И вы, Виктор, должны отправиться вместе со мной. Поедете?
Дождавшись конца триместра, я последовал за Биши в Лондон. Он нанял квартиру на Поланд-стрит, в районе Сохо, а я нашел комнаты поблизости, на Бернерс-стрит. Я уже был в Лондоне однажды, когда только