Изгнанники. Константин Бояндин
они верят.
Она осторожно опустила свои ладони поверх ладоней Ривллима, и тот ощутил, как живое тепло вливается в его руки. Фиар пристально смотрела ему в глаза, продолжая улыбаться. В конце концов, она медленно убрала руки и воин – так же неторопливо – убрал свои. Чёрная куртка чуть вздрогнула и вновь оказалась безукоризненно гладкой. Проклятая магия.
– Ты много думаешь обо мне, – задумчиво добавила Фиар другим тоном. – Но в основном ты ошибаешься. Я всегда абсолютно точно знаю, чего хочу.
– Поиграть со смертью?
– Нет, – она взвалила на плечо связку боеприпасов. – Испробовать все эти игрушки. На тех, кто любит их больше всего на свете. Не стой столбом, помоги.
Поблизости от поляны, на которую вела тропинка от Шести Башен, стоял у обочины путевой столб. Некогда посвящённый Хранительнице и её грозной Сестре, он был осквернён и расписан неизвестными путешественникам символами. Надписи были сделаны кровью. Ривллим нахмурился.
– Шалириты, – пояснила девушка. – Кто ж ещё. Надписи во славу их Шалир или подобной мерзости.
– Насмехаешься над богами?
– Никто из богов мне не хозяин, – Фиар повернулась к столбу и плюнула на одну из кровавых надписей. Та сразу же зашипела, повалил едкий дым.
– Прекрати! – воин сделал шаг назад, увлекая Фиар за собой. Над столбом постепенно сгущалось чёрное облачко; резная фигурка на вершине столба приняла облик чудовища – крылатого и многорукого, с женским торсом и головой. Глаза у фигурки зажглись пурпурным сиянием, холод пополз по спине воина.
Добела раскалённой дугой пронёсся над столбом Солнечный Лист, и фигурка упала к ногам девушки, на лету превратившись в пепел. Что-то взревело – сильно, но очень далеко отсюда. Чёрный дым рассеялся, и стало тихо.
– С ума сошла? – воин повернулся к поражённой девушке, держа Лист наготове. – Хорошо, если это не будет стоить нам жизни!
Клинок Листа неожиданно засиял, словно маленькое солнце. Столб почернел и вспыхнул – сильно и жарко, будто пропитанный маслом. Несколько секунд бушевало пламя, и так же внезапно угасло.
Столб остался чистым, не обгоревшим; поверхность его посветлела. Все кровавые надписи и знаки исчезли, как и не было.
Ривллим вложил погасший Лист в ножны, и ножом трижды вырезал на поверхности столба руну, обозначавшую Хранительницу.
Столб засветился и медленно, очень медленно угас. Приложив к нему ладонь, человек ощутил живое тепло. Крохотные ветви показались из трещин и отверстий на теле столба и уверенно потянулись вверх, к солнцу, выпуская молоденькие, клейкие листики. За несколько минут мёртвый столб стал живым деревцем.
– Прошу прощения, – услышал воин и усмехнулся. Не всё ещё потеряно. Обернувшись, он увидел, что Фиар обращается не к нему, а к столбу. Она стояла, прикоснувшись кончиками пальцев к деревцу, и на лице её было написано смущение.
Которое, конечно же, продержалось совсем недолго.
Ольт не вполне представлял себе, что будет