Пуля нашла героя. Андрей Курков
сидевшего за партой в углу кабинета.
– Да ты не бойся, он не продаст! – тоже посмотрев на сына, сказал начальник тюрьмы.
– Ну это, – произнес уже менее уверенно Юрец. – В общем, если его убрать, то я бы в его камеру перешел… И мы б с попкой… Короче, это мне надо…
– А что у тебя за новости такие?
– Подготовка группового побега. – Юрец улыбнулся, зная, сколько стоят такие новости.
Крученый, задумавшись, уставился на батон колбасы, лежавший на столе. Потом, видимо, надоела ему эта колбаса, и он спрятал ее обратно в ящик стола. Папиросы Юрец, испугавшись, что и их начальник спрячет назад, перехватил и рассовал по карманам ватника.
– Дело в том, что об артисте этом в ЦК беспокоятся. Как-то письмо было, чтобы помягче режим ему устроить… Так что пришить его нельзя…
– Ну а если в другой какой лагерь или тюрьму перевести? – предложил Юрец.
– Это трудно, – ответил Крученый. – Нужна причина, да и управление запрашивать надо…
– Папа, да выпусти ты его!.. – прозвучал вдруг в кабинете детский голос, и от неожиданности Крученый и Юрец резко обернулись к мальчишке.
– Еще раз встрянешь в разговор, будешь не здесь, а дома сидеть! – грозно рявкнул отец.
Юрец задумался.
– А может, выгнать его из тюрьмы, а попугая оставить? – предложил он.
– Да ты охренел! Как из тюрьмы выгнать?!
– Ну, освободить досрочно за примерное поведение… – продолжал Юрец. – А у меня тут побег на тринадцать человек… – добавил он, постучав указательным пальцем по виску. – Думай, начальник! Проворонишь побег – сам сядешь!..
Крученый думал. Думал серьезно и глубоко. Допущенный побег – это действительно конец карьере, а предотвращенный – возможное повышение и уж точно какая-нибудь награда…
– Ну не за поведение, а за плохое здоровье освободи, раз из ЦК писали… – сказал Юрец.
– За плохое здоровье освобождать – в тюрьме никого не останется! – ухмыльнулся начальник.
– Почему? Ты останешься! – сдерзил Юрец.
Крученый промолчал.
– Ладно, – наконец ответил он. – Я подумаю.
Потом достал лист бумаги и карандаш, придвинул к Юрцу.
– Давай, про побег пиши! – сказал.
– Когда подумаешь, тогда и напишу! – решительно заявил Юрец. – Я ж не писатель, чтоб без повода писать…
– Хрен с тобой, – рассердился Крученый. – Иди пошляйся по тюрьме и через полчасика зайдешь!
Юрец развязной походкой, мурлыкая какую-то мелодию, вышел из кабинета.
В тот же день в камеру к Марку и Кузьме пришел тюремный врач – седой низенький старичок в заплатанном белом халате.
– Ну здравствуйте, – обратился он к Марку. – Расскажите, на что жалуетесь!
Для Марка этот вопрос прозвучал так неожиданно, что он просто опешил. А потом, испугавшись, что драгоценное время, отпущенное на жалобы, уйдет безвозвратно, уселся на нарах поудобнее и стал жаловаться старичку-врачу на свое здоровье. Рассказал ему все подробно и про осколочное ранение легкого, и про пять лет с черной повязкой на глазах,