Не бойся тёмного сна. Александр Гордеев
уже в руках держим, вылавливаем из мирового
духовного эфира, помещаем в тело (как было с тобой),
заставляем жить, а что это такое не знаем. А любовь? А
прочие вечные страсти? Хотя, конечно, ты можешь освоить
и другую профессию. У нас есть программы, которые
помогут быстро освоить все, что хочешь.
«Да уж поздно мне осваивать-то», – чуть было не сказал
Нефедов. А ведь, и впрямь, по-новому надо было как-то на
все смотреть, по-новому. .
Через полчаса старший восстановитель собрался
уходить: Василий Семенович нуждался в отдыхе. Было
решено, что утром они наметят программу адаптации.
– Если тебе что-нибудь потребуется, то вызови меня, –
прощаясь, сказал Юрий Евдокимович. – Набери по своему
телефону… ну, скажем, шесть нолей. Я сейчас домой.
Нынешняя ночка, признаться, была у нас не легкой.
Сегодня Юрий Евдокимович уезжал с работы с таким
редким ощущением удовлетворения, какого не испытывал
давно. А еще он чувствовал усталость, ведь все это время
он ощущал на себе взоры миллиардов глаз людей
цивилизации, которые, следили сегодня за ним и
воскрешенным. Разговоры с человеком из такого дальнего
столетия по-настоящему разволновали Юрия
Евдокимовича. Как многое хотелось рассказать этому
человеку, для которого, казалось бы, любой
незначительный факт – уже событие. Как хотелось
рассказать именно ему, а не кому-то из своих друзей
многое из своей личной жизни, что тоже, наверняка,
потрясло бы Василия Семеновича. Но не мог же он
сегодня исповедоваться на всю цивилизацию.
Толик, его последний сын достался ему благодаря
неизмеримой жертве: его мать, последняя любимая
женщина Юрия Евдокимовича, которую звали Ирина,
умерла при родах. Такое случалось исключительно редко и
34
случалось, пожалуй, от излишнего успокоения, от
излишней веры во всемогущество медицины, когда срывы
случаются, кажется, в самом гарантированном месте. Ни
одну из своих женщин не любил Юрий Евдокимович так,
как Ирину и после ее смерти сделал глупость, рабом
которой был уже почти, что тридцать лет. Он изготовил
робота точно по облику своей женщины, вложив в ее
сознание все понятия, которыми, по его разумению,
обладала Ирина и, в конце концов, понял, что получил не
любимую женщину, а лишь свое представление о ней.
Сделав ее идеальной, он запутался в чувствах, не в силах
понять: любит ли он ее или уже ненавидит. Во всяком
случае, иллюзией, что рядом с ним находится существо,
которому можно довериться, он жил не долго. Самое же
мучительное и печальное состояло в том, что он
привязался к этому существу: женщина могла ласково
гладить его по голове, могла говорить с ним и даже
высказывать какие-то свои мысли, могла заказать ему ужин
и