Жизнь волшебника. Александр Гордеев
смотрю: то ли он взял, – сдержанно и деревянно отвечает он и вдруг находится. – У
меня тут просроченная бумага лежала, всё выбросить хотел. Из неё всё равно ничего не выйдет.
Вот её-то он и взял, а хорошую бумагу оставил. Надо отнести…
– Поужинай сначала, – предлагает Ирэн, кладя ладонь его на плечо.
– Да ладно уж, – стараясь сбросить напряжение голоса и чувствуя припечатывающее жжение её
руки, отвечает Роман, – схожу сначала.
– Так позвони ему, пусть он немного подождёт.
– Да ладно, чего там, – шаблонно продолжает он, раздражаясь сейчас от заботы жены,
стараясь выглядеть как можно добродушней, – тут быстрее сбегать, чем звонить. Я сейчас
вернусь.
101
Собрав всю бумагу одним движением, как меха гармошки, он выскакивает в прихожую. Ирэн
идёт на кухню за сумкой для пакетов, но, приковыляв со своим большим животом к двери, уже не
находит его там. Она не знает, что мужа уже нет даже в подъезде.
Бежать недалеко, но будь у подъезда такси, Роман помчался бы на нём, платя по червонцу за
каждую сокращённую минуту. Ох, как давно он так не бегал! Возможно, никогда. Наверное, и в
армии быстрей не получалось. Уже перед самой дверью Лесниковых (теперь их квартира на
четвёртом этаже) останавливается и с полминуты буквально давит, плющит дыхание. Всё должно
выглядеть спокойно и естественно, если, конечно, пакет ещё не вскрыт. А если вскрыт, то его
показное спокойствие будет смешным. Тогда, пожалуй, останется лишь одно – тихо и по-мужски
объясниться с тестем. Может быть, он и поймёт. Хотя, конечно, такого позора переживать ещё не
приходилось …
Дверь открывает приветливая Тамара Максимовна.
– Ой, Рома пришёл! – восклицает она. – Проходи, проходи. Давай сразу на кухню. Мы как раз с
Серёжкой сидим, чаи гоняем.
– А Иван Степанович где?
– А, – машет она рукой и, тут же указав на дверь в ванную, шепчет: – забаррикадировался.
Карточки делает. Теперь это надолго. Динамо…
Роману кажется, что ему становится жарче на целый десяток градусов.
– Так я затем и пришёл, – говорит он, одним толчком плеч скидывая куртку. – Он был сегодня у
нас, да не ту бумагу взял, – и тут же, забыв о тёще, стучит в ванную: – Иван Степаныч, можно к
вам?
– Одну минуту, – откликается тот, кажется, совершенно спокойно. – Сейчас уберу тут кое-что, а
то засветишь.
Роман стоит у двери, обессилено приклеившись плечом к стенке, закрыв от напряжения глаза,
слыша и почти видя за дверью шелест чего-то убираемого в пакет. Но, с другой стороны, что же
ещё тестю делать, если не прятать фотобумагу? Это продолжается не более полминуты. Тамара
Максимовна, закончив недоумённое наблюдение за странным волнением зятя, уходит на кухню.
– Так-так-так, всё убрал? – спрашивает Иван Степанович сам себя, видимо, осматриваясь