Победитель приходит первым. Геннадий Васильевич Иевлев
скафандр и оставив его в том же шкафу ангара, где и взял, направился на кухню. Он выполнил обещание, данное шмутту и съел всего лишь две галеты, обильно запив их тоником. Затем переоделся в униформу, так как испытывать терпение шмутта ему больше не хотелось, возможность получить новое свойство для своего организма уже полностью захватило его разум и вернулся в ангар. Как он ни торопился, но в флайбот он вошёл последним.
Шмутт тут же поднялся с кресла пилота и шагнул ему навстречу. Ромм невольно попятился.
– Иди сюда! – Проскрипел инопланетянин, проходя мимо.
Ромм направился за ним.
Подойдя к задней стенке салона, шмутт ткнул в неё рукой, часть стенки скользнула в сторону, образовав проём – прилегание двери было настолько идеальным, что никакого шва в задней стенке не было. Ромм мог утверждать это с уверенностью, так как, достаточно, внимательно осматривал салон летательного аппарата при первом его посещении и был уверен, что навряд ли кто-то из затров, когда-либо смог бы увидеть эту дверь, без специальной аппаратуры.
Шмутт молча вытянул руку в проём. Дёрнув плечами, Ромм вошёл в него и осмотрелся. Это была небольшая каюта, в которой размещалась лишь узкая спальная платформа, видимо, на которой отдыхал шмутт и небольшой шкаф, в котором он, скорее всего, хранил свои вещи.
– Весь путь проведёшь здесь. – Заскрипел шмутт. – Можешь считать это, как наказанием, можешь, как наградой. Советую уснуть самому. Не сможешь – помогу.
От полученного тычка в спину, Ромм сделал шаг вперёд и в тот же миг темнота окутала его со всех сторон. Мысленно отправив в адрес шмутта нелестный отзыв, он вытянул руки и нащупав спальную платформу, сел на неё.
Прошло некоторое время. Ромму казалось, что летательный аппарат продолжает стоять в ангаре и торопливость шмутта со стартом лишь причина, чтобы спрятать, вызывающего беспокойство затра в этой крошечной каюте от лишних для себя хлопот. Состроив на лице гримасу снисходительности, Ромм лёг на спальную платформу и тут же провалился в пустоту.
4
Ромм проснулся от резкого толчка – в лицо дул горячий дурнопахнущий воздух. Было темно. Он попытался дёрнуться, намереваясь выйти из зоны тошнотворного запаха, но мышцы тела не послушались команды мозга и он остался на месте.
Проклятье! Попытался произнести он, но его губы остались неподвижны, будто были склеены.
Ромм, вдруг, почувствовал, что его грудная клетка не шевелится – он не дышал.
Умер! Всплыла у него тревожная мысль, его сердце сжалось и он, вдруг, осознал, что оно не бьётся.
Умер! Констатировал он своё состояние.
Не дёргайся. Вошла ему в мозг колючая мысль.
Ромм замер. Мысль была чужая. Он её, однозначно, не думал.
Толчки продолжались. Но шли он откуда-то издалека, будто передавались через множество сочленений и хотя были резки, но эта резкость была какая-то тупая, даже мягкая.
Но если я мыслю, чувствую, значит не умер. Скользнула у него мысль