Расстояние. Георгий Константинович Левченко
уж спорное замечание.
– Я настаиваю. В других цивилизованных странах с ними не связывают что-то кроме него, достаточно посмотреть в телевизор.
– А, по-моему, дураков хватает везде, – вставила Света. – Обмануть могут и там, под видом благой цели протащив собственный интерес. Или на худой конец запугать.
– То, что под видом высоких принципов кто-то скрывает свои интересы, мысль совсем не новая и верная. Дело в людях, в избирателях, клюют ли они на лицемерную чушь, хватает ли у них ума не верить политикам или нет. А страх присутствовал везде и всегда, даже самых цивилизованных можно так запугать, что они начнут вести себя иррационально.
– И не обязательно им врать, – продолжила Оксана мысль мужа. – В жизни достаточно ужасов, более того, и вокруг довольно безобидных вещей можно так сгустить краски, что народ от страха ломанётся себя от них спасать, или, наоборот, реальный негатив представить как нечто безобидное или даже нужное, если это выгодно. Не зря же под личиной толерантности кормим Кавказ да ещё и голосуем за того, кто кормит по причине трусости и бессилия.
– Кавказ, будем говорить, мы кормим в основном по другой причине хотя и этой тоже.
– Да нет, только по этой.
– Хорошо, предположим. Тебе не кажется, что, как только начинаешь говорить о Кавказе, сразу возникает ощущение чего-то задавленного, мрачного, подвального. Может, закроем эту тему, нам сегодня со Светой на работе и без него хватило негатива. Я вот к чему. Раньше, когда мы были, будем говорить, незрелыми, всё вокруг казалось очень сложным и в то же время простым.
– Ты опять начинаешь говорить загадками.
– Простым для самих себя, не надо было никуда лезть, а оставить в покое, и всё как-то крутилось само.
– Например?
– Даже не знаю, их масса, но ни один в голову как раз сейчас и не приходит.
– Я поняла! – взвизгнула Света. – В детстве мы не задумывались, откуда в доме берётся еда, а, когда стали, пришли в ужас от возможности умереть с голоду, – вставила она свои интимные детские переживания.
– Что-то вроде того, не совсем, правда, но всё равно спасибо, дочка. Так вот. Чтобы взяться за нечто сложное, надо иметь смелость. У моего компаньона она была, и он уехал. Но выходит, смелость сыграла с ним злую шутку, лишила других возможностей, более существенных, чем те, что он приобрёл.
– То есть получается, трусом быть выгодно? – отчаянно вмешался Аркадий.
– Ты, сынок, дослушай. (Хотя трусом иногда действительно быть выгодно.) Когда человек набирается опыта, жизнь для него несколько упрощается, но всё равно остаётся весьма сложной, а вот смелость ему больше не нужна. Мне кажется, именно это произошло в развитых странах: многие люди вполне владеют ситуацией, являются хозяевами собственной жизни и желают сохранить своё, будем говорить, всеведение. Сохранить потому, что они уже не смелые. Кстати говоря, и иррациональность поступков вполне объяснима и возникает тогда, когда в жизнь