Дрессировщик русалок. Анна Ольховская
оказалась неподалеку от нас на пляже. Судя по огнепламенному цвету кожи (особенно ярко алела задница, отчего дама напоминала любопытную макаку), она была из свеженьких, так сказать, из недавно прибывших. И вот уже полчаса мадам крутилась вокруг наших шезлонгов.
– Мамсик, – прошептала Ника, наклонившись ко мне, – а почему у тетки попа такая красная?
– Потому что тетя почему-то решила, что ее попа тоже нуждается в ультрафиолете, и сделала из плавок стринги, скатав их в веревочки. А поскольку попа рассчитывала на нормальные плавки, а не квазистринги, ей стало стыдно висеть двумя рыхлыми булками у всех на виду, и она, попа, полыхнула.
– Так ведь выглядит смешно! – хихикнула дочка. – И потом, кто увидит, насколько загорела ее тыльная часть?
Ответить дочке я не успела, макака решила пойти на контакт:
– Ой, какая прелестная девочка у вас! – засюсюкала она, без разрешения усевшись на мой шезлонг. – Я давно за вами наблюдаю, налюбоваться не могу! Тебя как зовут, деточка?
– Брунгильда, – проворчала Ника, поднимаясь. – Мам, я купаться пойду.
– Удачи, – улыбнулась я, исподтишка погрозив дочери кулаком, – ренегатка, оставляет меня в одиночку разбираться с этой мымрой!
– Какое редкое имя у ребенка! – хитровато прищурилась непрошеная гостья.
Я молча кивнула, не собираясь поддерживать беседу. Но избавиться от представительницы породы сплетниц не так-то просто, особенно когда длинный нос сплетницы чует повод для смачной такой, увесистой «новости».
– А я слышала, как вы ее Никой звали, – сладенько пропела макака. И не больно же ей сидеть на обгорелых половинках!
– Вы ошиблись, – сухо процедила я, сосредоточенно посылая в сторону зануды простенькую мыслеформу «Сгинь!».
Мыслеформа до цели не долетала, запутываясь в махровом эгоизме мадам. Ее сиюминутные желания были основой мироздания, а в данный момент особь желала удовлетворить свое любопытство.
– Не может быть, слух у меня отменный, да и глаз-алмаз! – шлепая целлюлитом о пластиковый шезлонг, дамочка подсела поближе и заговорщицки прошептала: – Я узнала вашу девочку! Это дочка Алексея Майорова, Ника!
– Я еще раз повторяю – вы ошиблись! – неудержимо захотелось спихнуть назойливую тетку на песок, аж нога засвербела.
– Да ладно вам! – гаденько захихикала та. – Я ж понимаю, там в семье разлад-развод, вот они и решили ребенка с нянькой на курорт отправить, пока имущество делить будут. Бабушек с дедушками, насколько мне известно, у них нет, и Анька сирота, и Алексей своих похоронил, без няни никак. Давно вы у них служите? – Моя рука, действуя совершенно автономно, нагребла полную ладонь песка. Прищурившись, я выбирала место на лоснящейся от солнца и азарта физиономии, а дама тем временем не унималась. – Ладно, можете не отвечать небось в контракте требование о неразглашении имеется, да? Увезли, значит, Нику? И правильно, нечего ребенку такое видеть! Но с другой стороны – давно пора! Я никогда не могла понять, что такого Алексей нашел в этой лимитчице? Ни рожи, ни кожи, ни фигуры особой. Поэтесса