Исповедь проститутки. Татьяна Николаева
зловонный налёт, покрывший, казалось, тонким слоем всё моё тело.
Но облегчение пришло лишь отчасти. С кожи-то я смыла ощущение грязи, а вот в душе та же грязь легла плотным слоем, и соскрести её не было возможности.
Стоя под тёплым душем, я плакала и проклинала тот день, когда встретила Виктора и влюбилась в него, как идиотка, чуть ли не с первого взгляда. Работала себе спокойно, танцевала стриптиз за деньги, шла к своей цели. Да, у меня была цель, мечта. А теперь всё смешалось и запуталось. Я уже не знала, хочу ли я всё ещё стать супер-моделью, или это вообще не имеет ни малейшего значения в моей жизни. Я уже вообще ничего не знала и не понимала.
Выплакав немного свою обиду, я вышла из ванной и прошла в кухню. Там сидела Ксюша и ждала меня.
– Ну что, ты в порядке? – спросила она ласково.
– Да, Ксюша, я в порядке, – сказала я приветливо. – Давай собираться домой.
Я решила не вдаваться в подробности своих душевных терзаний. Я видела, что Ксюше всё равно не понять моих переживаний. Мы с ней по-разному мыслили, по-разному воспринимали одни и те же события. То, что для меня было неприемлемым, для кошечки Ксюши вообще не представляло проблемы. И наоборот, такие фрагменты, как сломанный ноготь или отсутствие денег на такси при возможности воспользоваться городским транспортом, становились для неё просто катастрофой вселенского масштаба. Она была нежным избалованным котёнком, настолько наивным, что просто не понимала, ну что такого ужасного в том, что наши мужчины платят нам деньги за секс. Ведь всем красивым женщинам платят за это. Просто это по-разному называется в разных случаях. Неужели всё дело в формулировках?!
Ах, бедная моя, глупая Ксюша. Дело даже не в формулировках, а в отношении.
Но ей, видимо, не хотелось утруждать себя такими «сложными рассуждениями» и забивать свою красивую головку всякой ерундой. У неё была её молодость, красота, нежная кожа и длинные ноги, сводившие с ума всех мужчин. Она была довольна собой, баловала себя, капризничала и надувала губки, отчего раздразненные и возбуждённые самцы ещё приплачивали ей, чтобы она поскорее сменила гнев на милость и раздвинула эти самые ножки, или сползла вниз, «южнее экватора», чтобы несколькими умелыми движениями довести до исступления.
Что ж, не стану и я возвращать её из её «розового плена», пусть не задумывается об этих вещах, если ей так легче жить.
Мне же становилось всё хуже. Я совсем запуталась. Собираясь каждый раз сказать Виктору о том, что я не та, за которую он меня принимает, я не решалась и откладывала до следующего раза. И потом снова молчала, не могла решиться, придумывала оправдания, что «просто не было возможности». А теперь всё зашло уже слишком далеко. Не поздно ли теперь будет признаваться ему в истине? Поверит ли он теперь?
Как бы то ни было, я твёрдо решила рассказать обо всём Виктору при следующей встрече. Если я ему небезразлична, то поверит и даже обрадуется. Поэтому, когда вечером он забрал меня из дома и привёз на «квартиру свиданий», как мы с Ксюшей её называли, я, лёжа у него на груди после очередного «заплыва», сказала:
– Витя, я хочу