Те, кто приходят из темноты. Майкл Маршалл
Она была вся в черном, стройная, с большими глазами – очень умная, это я сразу понял, – к тому же она выглядела так, словно жила в лучшем из существующих миров и была готова поделиться с окружающими своим счастьем.
Я спросил про Тодда, и в ответ она поинтересовалась, назначена ли мне встреча.
– О нет, – пожав плечами, проговорил я, пустив в ход все свое обаяние, хотя практики в этом у меня было маловато. – Я зашел просто так.
Она расцвела, словно более уважительной причины не может быть, и взяла телефонную трубку. В конце разговора она энергично закивала, и я решил, что мне либо разрешено пройти, либо она лишилась рассудка.
Через пять минут из-за двери с матовым стеклом, расположенной в конце коридора, появилась особа, невероятно на нее похожая, и поманила меня за собой. Я встал и последовал за ней в сторону кабинетов, находящихся за дверью. Судя по всему, эта женщина обитала в мире, качество которого определялось пятью, а то и семью звездочками, потому что она не была расположена улыбаться или болтать, хотя мне удалось узнать, что ее зовут Бьянка. Мы поднялись на лифте на два этажа, а затем долго шли по коридору, мимо комнат со стеклянными стенами, где пары мужчин с короткими стрижками работали так старательно и так творчески, что мне захотелось включить сигнал пожарной тревоги – желательно устроив настоящий пожар.
В конце коридора она открыла дверь и подтолкнула меня внутрь.
– Тодд Крейн, – объявила она.
«Вот как», – подумал я, только сейчас поняв, что мне предстоит встретиться с одной третьей названия фирмы.
Я оказался в строгом кабинете с большими окнами с двух сторон, откуда открывался отличный вид на залив Эллиот и причалы. Остальные две стены были увешаны дипломами в рамках, наградами и громадными снимками продукции компании, включая несколько реклам, в создании которых принимала участие Эми. Посреди комнаты стоял стол, на котором вполне можно было бы сыграть в баскетбол. Элегантный мужчина лет пятидесяти вышел из-за него мне навстречу. Хлопчатобумажные брюки, тщательно отглаженная сиреневая рубашка. Черные волосы с проседью, такие изысканные черты лица, что его вполне можно было бы показывать по телевизору в качестве рекламы чего-нибудь хорошего, качественного и дорогого, но стоящего того.
– Привет, – сказал он, протягивая мне руку. – Я Тодд Крейн.
«Кто бы сомневался, – подумал я и пожал ему руку. – И почему только я тебя уже ненавижу?»
Впрочем, он держался безупречно, и я решил, что часть его работы как раз и состоит в том, чтобы помочь постороннему человеку почувствовать себя уютно в его кабинете. На одном углу его стола стояла фотография в рамке – студийный снимок с Крейном, обнимающим ухоженную женщину, и тремя дочерьми разного возраста. Меня удивило, что фотография была повернута не к стулу Крейна, а наружу, как будто была еще одним дипломом вроде тех, что висели на стенах. В углу комнаты стоял старомодный радиоприемник, судя по всему