Личная жизнь профессора Лучани. Мария Дубровина
верил, что люди сотворены для счастья, только почему-то оно у них не получается. Они забывают. Им помогают забыть. Наверное. Они рвутся к не своим идеалам, создают себе такие условия, в которых же сами потом и задыхаются. Но если найти научную, одну на всех верную формулу счастья, то люди станут жить лучше. Она, наверняка, очень сложная эта формула, иначе бы люди уже догадались до неё.
Он сидел за партой в мрачном классе, смотрел на затылки впереди сидящих, и видел себя, с давно не стрижеными волосами, в застиранной рубашке, в коротких штанах и новых великоватых ботинках, и все ему казалось застывшим навсегда, непреодолимым, неизменным и неизбывным, а волшебная формула счастья – зябким миражом.
Тут в класс вошел новый учитель математики и рассказал им о плюс-минус бесконечности. Символом бесконечности стал рисунок, изображавший прямую. Властные стрелки венчали оба её конца лишь за тем, чтоб обозначить то, что ей нет конца. Может быть, на рисунке. Да и в жизни прямая была б рада окончиться, но упрямые стрелки безаппеляционно приказывали ей не останавливаться. Его привлекла и испугала эта бесконечность, особенно минус бесконечность. Молодой учитель говорил, что плюс бесконечность стремилась к невыразимо огромным мирам, в то время как минус бесконечность доходила до ничтожно малых величин. По крайней мере, так он запомнил. Наверное, тогда в нем зародилось желание докопаться до самых мелких, глубинных, миров, до самых неделимых секретов жизни и радости.
3
Андреа дочитал газету. Хотя правильнее было бы сказать, что он читал газету до тех пор, пока не дошел до раздела некрологов. После раздела некрологов, он продолжал листать страницы, пробегал глазами статьи, но это был тот род автоматического чтения, при котором смысл прочитанного никоим образом не отражался в уме читающего. Глаза машинально и даже быстро поедали строчки, но мысли продолжали вертеться вокруг маленького текста в черной рамке.
«Муж Фабрицио и дети Кристина, Даниэле и Антонио будут благодарны тем, кто присоединится к поминальной службе по прошествии тридцати дней со дня преждевременной смерти Лауры Корелли, которая состоится в воскресенье 30 марта в 16.30 в Церкви Святых Ангелов Хранителей. Светлая память о Лауре навсегда сохранится в сердцах родных, близких и всех тех, кому посчастливилось встретиться с ней».
Андреа на похороны не пошел. Можно было пойти. Инкогнито. Сделать вид, что случайно оказался в той церкви. Или на кладбище. Пройти мимо. Но зачем? Чтоб посмотреть на белый закрытый гроб, или на лица тех, кого она любила, и тех, кто любил её? Разве в живых глазах грустных господ, собравшихся у ее мертвого тела, можно было увидеть хотя бы тень Лауры?
Последний раз они встретились в небольшом ресторанчике на окраине Милана года два назад. Была середина декабря, и город уже успел облачиться в рождественский наряд. Белые, желтые, зеленые, красные и синие лампочки гирлянд неумело имитировали краски летних цветов в холоде декабря. Люди, возбужденные