Фортуна благоволит грешным. Тереза Ромейн
мире? Я не могу ответить на ваш вопрос, пока не побываю во всех его уголках.
– И в каких же уголках вы уже побывали? – допытывалась Шарлотта. – И что вы там нашли? – Бенедикт услышал улыбку в ее голосе.
– О, найти можно много интересного. Впрочем, те места, где я побывал, – не такие уж отдаленные. А книга о моих путешествиях – правда, пока это лишь стопка рукописных страниц – примечательна только тем, что ее написал слепой.
– Нет-нет! – возразила Шарлотта. – Ведь ее написал бывший моряк, к тому же – изучавший медицину. Таких людей не так уж много…
Бенедикту было приятно слышать, что о нем отзывались подобным образом. И ему очень хотелось спросить: «А что еще вы могли бы обо мне сказать?»
– Но как же вы писали, будучи слепым? – удивилась жена викария.
– При помощи ноктографа, – пояснил викарий. Казалось, он был рад возможности вставить слово в разговор. – Этот удивительный прибор позволяет писать в темноте.
– В самом деле?.. – В голосе миссис Перри звучал неподдельный интерес. – Мистер Фрост, мне хотелось бы узнать, как он работает.
– Я вам покажу после обеда, – пообещал Бенедикт.
Поскольку его сундук теперь стоял в доме викария, у него снова были при себе все нужные вещи, в том числе – и ноктограф. А вот его рукопись – из-за отношения к ней лондонских издателей – теперь уже не казалась ему столь уж ценной. Но стоило ли придавать значение мнению издателей? Ведь Шарлотта, наверное, права… И действительно, много ли еще найдется таких, как он? Его история уникальна. И нужно просто найти того, кто захочет, чтобы он ее рассказал.
После обеда Мэгги взяла собаку, дожидавшуюся за дверью, и повела ее на прогулку – в коридоре послышался стук собачьих когтей по паркету. А Бенедикт стал подниматься по уже знакомым восемнадцати ступеням, подтягивая со ступени на ступень свой сундук. Поставив сундук в ногах кровати, он отпер его и на ощупь нашел между аккуратными стопками одежды ноктограф. Прибор был уложен среди мягких вещей – для сохранности. Затем Бенедикт отнес ноктограф вниз и пошел на звук голосов. Все переместились из столовой в гостиную, где он впервые встретился с викарием. Войдя в комнату, Бенедикт приветливо улыбнулся и спросил:
– Кто хочет первым взглянуть на него?
– Первой его должна увидеть миссис Перри, – торжественно объявил викарий.
– Она сидит рядом с моим отцом, – подсказала Шарлотта.
У Бенедикта не было при себе трости, а без нее он не мог сразу сориентироваться в комнате. Поэтому, чуть помедлив, он пошел на голос викария, выставив перед собой ноктограф и молясь, чтобы на его пути не попались какие-нибудь оттоманки или чайные столики, на которые он мог бы налететь. К счастью, они не попались, и миссис Перри уверенно взяла из его рук прибор.
– Итак, мистер Фрост… Покажите, как он работает, – сказала она; сплошная деловитость – никаких сантиментов.
Что ж, Бенедикт предпочитал именно такой подход. Честно говоря, ему нравилось демонстрировать работу ноктографа. Этот прибор позволил ему освоить письменную