Ролан Барт. Биография. Тифен Самойо
бы жить в нищете, чего он бы себе не простил. Барта особенно беспокоит, что его близкие тревожатся за него, и его состояние здоровья, отражающееся в этой тревоге, заставляет его замкнуться в обезоруживающем солипсизме.
Вначале Барт не собирался защищать диплом, но, сходив на несколько лекций, в 1944 году записался на получение подготовительного диплома по медицине. Социальная жизнь в Сент-Илере также основывалась на обучении, и он использует все ресурсы этого заведения, новаторского в области образования: театр, музыку, библиотеку и киноклуб, концерты, в которых он принимает участие как исполнитель или музыкальный критик. Он регулярно занимается английским «с чудесным Грюнвальдом, превосходным учителем, увлеченным и деликатным. […] За последний месяц я значительно продвинулся вперед, что доставляет некоторое удовольствие»[319]. В марте – июне 1943 года он посещает лекции Андре Франсуа-Понсе (незадолго до его ареста гестапо в августе 1943 года), преподавателя драматического искусства Беатрис Дюссан, богослова и члена Сопротивления отца Анри де Любака, Мориса Дени, философа Жана Лакруа, прочитавшего доклад на тему «дружбы». Что касается развлечений, студенты даже имели право посетить сольный концерт Мориса Шевалье и несколько концертов классической музыки. Музыка продолжает занимать главное место в жизни Барта. В его распоряжении несколько фортепиано для занятий, включая концертное; он ходит на лекции своих друзей Федорова и Фремио о Моцарте: начиная с октября 1943 года он предлагает провести технический семинар по музыке, в основном сосредоточенный на гармонии. Библиотека Сент-Илер-дю-Туве, в которой он также занимается в это время, очень хороша: до войны туда поступали 23 парижские ежедневные газеты, 13 провинциальных газет, 20 французских еженедельников и 47 журналов. В журнале Existences регулярно выходил обзор полученных книг и журналов, что дает возможность поблагодарить издателей, чьи посылки особенно ценны в условиях войны. Барт много читал, что, конечно, не новость, потому что он много читал в свободное время, еще будучи подростком. Изменились процедуры чтения, которые находят продолжение в письме. Он продолжил практику, начатую в путешествиях, но теперь, поскольку не мог передвигаться, стал делать заметки на полях книг, разрабатывая систему пользования карточками, которую будет совершенствовать в течение всей жизни. Первое потрясение в 1942 году – Достоевский, чей мир кажется резонирующим с его собственным. Особенно это касается «Идиота»: в романе в целом и в характере главного героя, похоже, кристаллизовалась вся его суть. Он рекомендует эту книгу всем друзьям, как и «Бараганский чертополох» Панаита Истрати. Затем появился Жид, о «Дневнике» которого он пишет несколько заметок, хотя Барту трудно его ухватить, выразить. «Вскоре после нашего приезда в санаторий, – рассказывает Андре Лепёпль, – Барт оставил свою Библию и погрузился в новую книгу. Он сообщил мне, что речь идет о „Дневнике“ Андре Жида. […] Он посвящал чтению этой книги (совершенно мне неизвестной) все время
Письмо Георгу Канетти, 23 апреля 1944 года. Частная коллекция.