Последний американец. Александр Богатырев
идиотской улыбочкой сверкает.
– Ты хочешь сказать, что он Блейза загонял?!! – теперь уже неподдельно удивился капитан.
– Да. И я не представляю, как это могло случиться. Такой идиот – и с такими физическими кондициями. Я вообще слыхал, что все дебилы отличаются большой силой и выносливостью. Наверное, с этим Гонсалесом та же история.
– Все так, но Гонсалес не дебил.
– Не понял!
– Ты с ним поаккуратнее. Как я понял из твоего рассказа, он вел себя как идиот. Так?
– Да, сэр!
– Так я тебе говорю, что он играл под идиота. С такими случается. В его карточке записано, что у него ай-кью двести десять.
– Может, сто десять?
– Это, может, у тебя сто десять, – насмешливо оборвал сержанта капитан. – А у него двести десять! Там рядом с цифрой – можешь посмотреть в личном деле – все прописью повторено. Да еще и восклицательный знак стоит. Видно, он и психолога из медкомиссии чем-то достал. Или изумил до потери пульса.
Сержант поник. Он был достаточно умным человеком, чтобы понять, где надо остановиться. Мгновенно все планы по «загибанию этого идиота Гонсалеса» вылетели из головы. Он воспринял это как факт и успокоился. Неисповедимы пути Господни. Этот «как бы идиот» – одна из его причуд. Если нельзя поломать, нельзя «загнуть», – то следует просто приручить. А это он хорошо умел. И не такие приручались.
Сержант криво ухмыльнулся и зашагал вслед за капитаном в сторону столовой.
Некоторое время курсанты с удивлением обсуждали новость: новичка, и «как очевидно – идиота», Диего Гонсалеса неожиданно сделали командиром отделения. По какому-то недоразумению он был внезапно приближен и теперь находился постоянно на подхвате у сержанта. Сержант по-прежнему был официально командиром отделения и инструктором, но некоторые рутинные свои обязанности по командованию «этими остолопами» все больше и больше перегружал на Диего. Гонсалес превратился в эдакого ординарца при сержанте, за что часть ненависти, питаемая к жестокому инструктору, так или иначе перепадала и ему.
Диего держался молодцом. Со своими сослуживцами старался выстраивать отношения ровно, но без панибратства. Раз уж его поставили командовать – значит, и надо быть именно командиром. Тем не менее, некоторые индивиды, которые сами бы хотели такого роста, сами рвались вверх по служебной лестнице, затаили и обиду, и злобу. Неожиданный и «беспричинный» успех уязвил их в самое сердце. А то, что Диего был еще и «латинос», добавляло злости. Особенно у тех, у кого сохранилось давнишнее чисто расистское предубеждение перед «черномазыми».
Негров на Йос не было. Вместо них были все, кто имел смуглую кожу. Так что у Диего-Сергея неожиданно возникла довольно тяжелая проблема: расисты и карьеристы. А так как те и другие часто сочетались по принципу «два в одном», то проблема получалась двойная. Тем не менее он смотрел на все это не без юмора, стараясь применить некоторые из подходов, которые знал, как каллистянин.
Очень даже вероятно, что злобно смотрящие теперь на Диего индивиды в школах были любимчиками администраций, при власти и почете. А