Чрезвычайные обстоятельства. Валерий Поволяев
почувствовал, как ему сдавило скулы – будто кто-то вцепился в них железными пальцами, стиснул, глаза сделались влажными. Глаза у него всегда делаются противно влажными, когда он видит, что гибнет небесная машина, самолет или «вертушка», любовь к небесной технике у Петракова родилась, когда он еще был курсантом военного училища в Харькове и готовился стать авиационным инженером. Но потом судьба его совершила поворот, зигзаг, как подметил покойный отец, уволокла в сторону от авиационных тропок – он ушел в спецназ.
И не простой спецназ, а элитный, погранцовый, который только председателю Комитета госбезопасности, да командующему погранвойсками и подчинялся.
Работал этот спецназ исключительно по высоким заказам, когда надо было вызволить какого-нибудь завалившегося сынка члена Политбюро, вздумавшего поиграть в шпионские игры, вытащить его – и его вытаскивали, козла этакого, людей теряли, а дурака вытаскивали, и еще извинялись перед ним, что причинили неудобство, вывозя на нашу территорию в багажнике какого-нибудь автомобиля, либо еще в чем-то, хотя козлу этому надо было бить морду. Так бить, чтобы сопли летели во все стороны, но вместо этого с ним: «Тю-тю-тю, сю-сю-сю, пардоньте, у вас случайно пуговичка на пиджаке оторвалась, не пришить ли ее вам?» – и так далее.
Среди сынков могущественных людей той поры появилась некая мода – пойти работать шпионом: это и непыльно, все время в добротном костюме, с ухоженными руками, с неплохой зарплатой в валюте, с ощущением покоя в душе – если что-то и случится, если сынок и не добудет снимки какого-нибудь нового американского танка или французской ракеты – ничего страшного. Папаня ведь в любом случае обязательно прикроет, скажет нужное слово, а где надо и ботинком топнет – он же ведь в ПеБэ состоит, а ПеБэ – Политбюро тогда было великой силой…
И шли никуда не годные сынки учиться благородной профессии разведчика, учились в специальных школах спустя рукава, а если быть точнее, то вовсе не учились – ежели кто-то пытался в порядке наказания за лень пощипать их за щеку, либо малость покрутить ухо, – незамедлительно мчались жаловаться папаням и на следующий день строгий преподаватель исчезал из родного учебного заведения… Заваливались же сынки на мелочах, ловили их по пустякам, как маленьких несмышленышей: то вылезет такой разведчик из сортира, застегивая на ходу ширинку, чего никогда не сделает местный житель – сразу становится видно: чужой, то стакан водки жахнет залпом, как у папани на даче – это также способен сделать только чужой, то, выписывая банковский чек, к семерочке вдруг приделает поперечную перекладинку, то еще на чем-нибудь проявится…
Местные власти таких дураков обычно не задерживали, они хорошо знали, кто есть кто и пускали по следу хвосты – им важно было выяснить, кто из их сограждан продался… А когда становилось ясно, что козел выдоен до дна, от него не получить не то, чтобы стакан молока, но и клок шерсти, и даже кусок копыта, они принимали решение арестовать «шпиёна». Вот тогда спецназ