Кино для взрослых: «Никас Сафронов». Наталия Иванова
ее кто-то душил, затем засунул в печь – так она сопрела после моих укрываний. А мы все вместе смеялись над ее историей. Она сумела настолько деликатно себя повести, что я все равно ощущал себя героем.
Нас было шестеро детей в семье, и родителям, чтобы прокормить всю ораву, приходилось непросто. Мама Анна Федоровна – так стали называть ее еще на Сахалине – работала, вела хозяйство и умудрялась рукодельничать – вязала всем нам теплые вещи на зиму, из лоскутков ткани сама шила одеяла. Отец Степан Григорьевич ушел в отставку с воинской службы в маленьком чине и сначала преподавал в танковом училище, но заработанных денег часто не хватало даже на самое необходимое. Поэтому он в свои уже не юношеские годы (ему тогда перевалило за пятьдесят) перешел работать на автозавод простым грузчиком. Грузчикам неплохо платили. Труд, конечно, был каторжный, но отец никогда не жаловался. Более того, дожив до глубокой старости, до 94 лет, он оставался крепким и выносливым человеком. Он, как и мама, также находил в себе силы выполнять работу по дому. А еще папа построил для нас и дворовых детей детскую площадку, а также мастерил из дерева игрушки: медведей и зайцев.
Несмотря на наш детский беззаботный возраст, мы старались ко всему относиться с пониманием. С ранних лет научились делиться друг с другом всем, что у нас было, и заботиться о ближнем. В меру сил старались помогать родителям. Летом ходили в лес за грибами и ягодами – это был настоящий промысел, который позволял нам делать даже небольшие заготовки на зиму. Кстати, грибы больше всего в семье любила мама. Она находила их легко и прекрасно в них разбиралась.
Что касается одежды, то, как это обычно бывало в простых советских семьях, младшие донашивали вещи за старшими. Так что в этом смысле я, как самый маленький в семье, был самым обеспеченным, – смеется художник.
Спустя некоторое время, чтобы прокормиться, родители завели козу Розу. Она давала много молока. Мама ее очень любила, а нам, детям, скорее доставляло удовольствие с ней играть. Шерсть у нее была грубоватая – это ощущение толстого волоса на мягкой детской ладошке я помню до сих пор. А вот брюшко у Розы было нежным и всегда тепленьким. Можно было к нему прижаться и греться. Однако в один день мы лишились нашей козы, что стало для семьи настоящей трагедией. Отец утром отвел ее на богатую травой лужайку, а когда с закатом вернулся, чтобы забрать козу домой, обнаружил уже бездыханную тушу, висевшую над обрывом. Оступившись, животное соскользнуло с обрыва и «повесилось» на своем же поводке. Мама упрекала отца, дескать, он неудачно привязал козу, безудержно плакала. И ее слезы можно было понять: впереди нас ждала долгая зима. Благо через некоторое время мы смогли обменять наш барак на финский домик, и уже там совсем скоро завели пусть небольшое, но настоящее хозяйство.
Мне было 9 лет, когда мы перебрались в финский домик. На тот момент, в 1965 году, он располагался на окраине города. Сегодня это – почти центр Ульяновска. Вспоминая свой тот детский взгляд на