Бытие техники и сингулярность. Станислав Сергеевич Бескаравайный
китайская медицина, присутствуют набор диагнозов, критерии оценивания, возможные манипуляции и т. п. Уже в 1906 г. Эдуард фон Майер попытался рассмотреть технику в самом широком смысле [54, с. 30], считая ее явлением, пронизывающим всю человеческую культуру, а каждого человека видел техником2.
Двойственное восприятие техники обсуждали неоднократно. Но здесь опять-таки необходимо различать способы преодоления узости предметно-орудийного подхода, которые используют мыслители. Например, в марксистской традиции технику трактуют расширительно благодаря социально-политическим последствиям прогресса. Требуют «говорить о „феномене техники“ т. е. о явлении, в значительной мере… ответственном за существенные изменения в человеческой жизни в плане социальном, биологическом, психологическом, гносеологическом?» [210, с. 85.]. Марксизм, однако же, столкнулся со своим собственными сложностями осмысления мира, и не зря М. Бубер рассматривает учение Маркса как антропологическую редукцию гегельянства: «Это значит, что он не думал дать новую картину мира, да и нужды в ней не было… Не новую модель мира, а новую модель общества, а точнее, модель нового пути, на котором человеческое общество достигнет совершенства, – вот что хотел дать Маркс человеку своей эпохи. На месте гегелевской идеи, или мирового разума, воцаряются человеческие производственные отношения, изменение которых вызывает изменение общества» [26, с. 180]. Можно учесть определенное предубеждение М. Бубера, как религиозного философа, по отношению к марксизму. Однако существует общая проблема вульгаризации марксизма, сведения его лишь к классовым противоречиям, социальной революции и т. п., что подразумевает превращение техники исключительно в инструмент на службе нового общества.
Попытки истолковать технически всю культуру человечества, просто объявив социум своего рода машиной, достаточно быстро сталкиваются с трудностями. Показательно отделение Г. Ф. Юнгером технических организаций от всех остальных: «Мы сможем исследовать средства, которые использует в этой борьбе техника, после того как познакомимся с ее отношением к другим организациям. Мы видим, как она подчиняет себе всю экономическую логику. Точно так же она поступает и с правовой организацией. Техника изменяет ее цель и сущность. Техник неизбежно отстаивает естественное право и выступает как противник исторической школы, так как техническое мышление может сочетаться только с естественноправовыми представлениями. Но и тут Техник старается подчинить логику естественного права технической логике, для этого он подменяет правовую норму технической нормой и, отвергая в ней качество специфически юридическое, изменяет как дальнейшее развитие права (lex ferenda), так и действующее право (lex lata), приводя их в соответствие с тем пониманием нормы, которое свойственно технике. Он механически уничтожает жизненную силу права, отменяя судейское убеждение (opinio necessitatis), дерогирующую силу обычного права, уходящую своими корнями в почву народной жизни» [278, с. 136–137].
Приведен