Перезагрузка. Яна Завацкая
там прозревал про будущее. Но вот так прямо поп не связывал эти пророчества с нашим временем. Он все больше про душу, про грехи рассказывал, про соединение с Богом в любви и все такое прочее.
Я даже как-то сходила с ребятами в церковь в нашем Центральном районе. Там очень хорошо было, красиво внутри, все стены облеплены блестящей фольгой, две иконы старинные висели. И дух такой благостный внутри, как будто успокоение на тебя находит. Стресс снимает. Но что мне не понравилось – со всех обязательно пожертвование требовали. У меня талонов тогда не было, так я сухарь отдала. Не, ну понятно, им на что-то жить надо. Но все равно неприятно.
А еще я разных видела – кришнаиты, например, у нас недалеко жили, еще какие-то баптисты, тоже брошюрками размахивали. Был йог, так он даже в ГСО явился проповедовать. Одна сектантка мне Библию подарила просто так. Еще некая христианская группа вроде детский приют организовала, но дети оттуда разбегались, как только возможность была. Короче говоря, сект этих и религий у нас в одном только Кузине столько развелось, что уже шагу не ступишь, чтобы в какое-нибудь спасение не вляпаться. Непонятно даже, чего мы все до сих пор такие неспасенные ходим.
Сектантки, между тем, уже собрались, барахлишко свое пленкой накрыли, молодая впряглась в тачку, и пошли они по направлению к Больнице. Наверное, в своей церкви защиты искать – тоже, в общем, верно.
– Все, уходим! – я поднялась, – продолжаем патрулирование! За мной.
4
Зима между тем надвигалась стремительно. В Кузине появились желтые, сухие листья – их несло ветром с лесной стороны. Раньше, судя по фотографиям, в городе тоже было много деревьев, а теперь они разве что в Парке сохранились, ну может, еще в Дождеве. Но самое ужасное – холод. Зима – время выживания. Не то дело летом – там и с голоду не умрешь, трав много, грибы идут, ягоды, можно у копарей воровать, если умеючи. Опять же, жуков много, червей. Некоторые рискуют рыбу ловить, я – нет. И об одежде меньше надо думать, и о тепле. А вот зимой… после зимы, как снег оттает, по улицам много мертвяков лежит. После войны, бывало, вообще на каждом шагу, но и теперь еще попадаются. Идем, помню, в апреле, мать мне на каждый труп показывает и что-нибудь назидательное говорит, мол, не хочешь так лежать – надо слушаться и делать, что тебе говорят. В глобальном смысле она была права, конечно.
Плохо, плохо осенью работу потерять. Но зимой было бы еще хуже. Так я за месяц хоть успела запас какой-то сделать – грибов насолила, червей. К тому же шесть талонов в неделю я продолжаю зарабатывать. Берцы у меня теперь есть, зимний камуфляж нашелся на складе у Ворона, все же ГСО не такая уж бесполезная штука, как мать думала. И проблема печки, что важно, решилась.
Дед-оружейник, позывной Сом, оказался еще и печником. Мы с ним поговорили, и за три талона (от сердца оторвала!) он сложил мне вполне приличный очаг, даже с трубой-вытяжкой (материалы я сама, конечно, разыскала). На оставшиеся три талона я взяла крупы, крупу варить