Восьмой ангел. Ася Михеева
в первое столетие станции катерах и о том, какие более-менее публичные события тут происходили пятнадцать лет назад, – сказала Цо ему вслед. – Встречаемся завтра здесь, в двадцать два по станционному времени. Местную карточку я вам оставлю на столе. Да! Насчет местных знамений я завтра тоже хочу узнать.
Ну вот, наконец-то офицер Цо начала себя вести как подобает федеральному сотруднику. Историю ей за триста лет – завтра, новости пятнадцатилетней давности – завтра, местные верования – завтра. С последним, судя по купленному плащу, неоновым вывескам священных заведений и густо шрамированному лицу мертвого верховного судьи в газетных видео, – вообще зарыться и остаться. Завтра! К двадцати двум часам!.. Пхе!
Юмор ситуации состоял еще и в том, что станция – кстати, она называлась Смоковетс – не имела ни гражданского музея, ни открытой базы исторических архивов, ни даже завалященького сайта с указанием основных дат. Новости на одной газетной площадке заканчивались двумя годами назад, дальше страница тупо не мотала. На другой новости добросовестно открывались подневно, без возможности навигации вглубь хотя бы какими-то переходами. Михаил некоторое время просто не верил своим глазам и шерстил по кругу смоковетские данные. Волшебно, блин.
В антропологии, вообще-то, блокировка исторических данных считается общим местом, если общество подверглось какому-то жестокому насилию, которое так и не было отмщено, и при этом бенефициары насилия по-прежнему продолжают присутствовать, пользуясь ресурсами общества. То есть такая блокировка кричит еще громче, чем труп судьи за окном вверх тормашками, если уметь слушать.
И естественных выводов сразу два. Во-первых, та публика, с которой прямо сейчас коммуницирует Цо, заведомо заинтересована лгать. Хотя кто их знает, может, они за давностью уже и сами толком не в курсе… А давность явно есть, иначе смысл тереть историю? Во-вторых, если хоть какие-то данные о истории станции существуют (ну что-то же должно существовать!), они тщательно спрятаны и просто так приезжему хрену с Капитолии их никто не выдаст. Верили бы в то, что федералы разберутся, – давно бы нашли способ связаться. Ну, и в-третьих, дополнительно, общий фрейм происходящего на станции автоматически окрашивается в значительно более мрачные тона. Несмотря на несомненно привлекательных блондинок – тех, что постарше, и даже несмотря на газовые пузыри.
Утром Михаил начал с простейшего обследования – повторил уже крепко заученную за время полета карту станции, взял карточку и пару часов шатался по нетуристическим зонам. Позавтракал в какой-то столовой. Купил туфли местного производства. Попытался записаться к врачу по поводу головной боли, не преуспел. Его очень лихо и даже с возмущением отфутболили в направлении причалов: «В гостиницах дают временные пропуска в лечебный корпус», – присутствовавшие местные злорадно хихикали. Нашел аптеку. Купил лекарство от головной боли и мозольный пластырь,