Секс, наркотики, просветление. Михаил Михайлович Сердюков
я знал, что Гарри будет скучать и, возможно, еще быстрей откинется. Кроме меня, у него никого не было. Роняя свою дряхлую жопу на стул, я лишний раз понял, что жизнь, безжалостно пролетев на скорости гоночного болида, никогда не даст возможности выйти на повторный круг, оставит всякого ржаветь на свалке обреченного мусора. И я сам уже был одной ногой в деревянном пенале на глубине двух метров.
Гарри возился с бодрящим напитком для меня, а я, глядя в окно, задумался о шефе и его игре. Этот недоросток прекрасно знал, что я преуспел в расследовании, и, запаниковав, решил вывести меня из игры. Я уверен, что есть ниточки на моей стене расследования, которые обязательно приведут к черно-белой фотографии Мартина. Я ее, кстати, уже мысленно повесил рядом с фото пятидесятилетнего Тоси.
Последние дни «Святоши» вели себя тихо, не высовывались и ничем не выдавали себя. Обычному жителю этого города могло показаться, что их и вовсе не существует и что эта преступная группировка – сумасшедшая фантазия старого детектива. Но я знал, что они еще заявят о себе и сделают это так громко, что Эванстон тряханет. Мой сорокалетний опыт первоклассного детектива шептал, что их товар скоро выйдет на улицы. Их дерьмо перестанет быть чем-то труднодоступным и начнет распространяться чуть ли не бесплатно. План Тоси мне рисовался гениальным: одной дозы достаточно, чтобы дурь уничтожила все привычные желания и сформировала последний импульс – любовь к тому, кто подарил этот незабываемый опыт. Вот почему уже сейчас было много приверженцев этого японца.
Кислый вынюхал, что в секте числилось уже около ста тысяч человек, целая армия. Эти ребята внешне ничем не отличались от обычных людей, но внутри все было настроено на соединение с бесконечностью.
– Твой кофе готов, – подойдя ко мне, произнес Гарри.
В его пластмассовой руке была закреплена белая чашка с густой жидкостью. Протез был неважного качества и напоминал крюк капитана корабля «Веселый Роджер» из мультика про Питера Пэна.
Я неохотно повернул голову к старику, а потом вернул свой взгляд в окно. У забегаловки остановился красный «мини купер» – машина, которую так любят педики.
– Не помню, чтобы к тебе в кафешку заглядывали дырявые, – глядя на водителя, аккуратно вылезающего из малолитражки, произнес я.
– Может, заблудился, – ставя чашку с кофе, заметил Гарри.
– Ты мне зубы не заговаривай, где самокрутка?
Старик молча протянул мне сигарету, а сам поволокся к барной стойке – встречать гостя.
Когда парень в вязаном свитере подошел к двери, я рассмотрел его – на его лице подозрительно блестела улыбка, и создавалось впечатление, что между его булок застряло белое перышко и приятно щекотало его.
Открылась дверь. Раздался звонок колокольчика. Гарри сделал вид, что чем-то занят, а я, сверля взглядом незнакомца, поджег сладкую самокрутку старика. Ворвавшийся в остатки легких дым меня успокоил. Мое напряжение по взмаху волшебной палочки с никотином превратилось в уверенность. Тело выражало собранность, а ум стал бдительней